Отправлено: 04.03.14 23:18. Заголовок: tP. Doctor, please, oh, the mess I’m in...

Локация: больница Девонпорта.
Действующие лица: Мелисса Фрост и Эдмунд Эрскин.
Время действия: январь 2012.
Сюжет: после драки кулаками не машут, да и с врачами лучше не спорить...

 Отправлено: 05.03.14 13:58. Заголовок: I'm just doing w..

I'm just doing what I've always done
I might look hard but I'm just having fun

Нэд попытался убрать челку с глаз, проведя рукой ото лба к затылку, но пальцы слушались плохо, а волосы слиплись от пота и все-равно лезли в глаза. Эрскин заметил в нескольких сантиметрах от лица свой грязный рукав. "Сволочи, порвали джинсовку", - всплыло откуда-то из подсознания.
Рука не слушалась не только потому, что Эрскин был пьян, как последняя скотина, но еще и потому, что Нэда здорово приложили к барной стойке. Хорошо, что не головой - говорят, что Бог бережет пьяных и детей, и Эрскин попал под его милость, пускай даже отчасти - мозги ему не вышибли, но вот со второй, левой рукой, дела обстояли совсем плохо, потому что джинса на плече окрасилась кровью.
И это было далеко не все - на губах Эрскин чувствовал солоноватый привкус крови, кто-то, по ходу, разбил ему нос, да и в уголке губ неприятно щипало - поранился о собственные зубы, когда в щеку впечатался чей-то кулак. О том, что болело все избитое тело, и говорить не стоило - Эрскин не сомневался, что после драки превратиться в один большой синяк. Но главное, что ребра целы и мозг на месте, остальное на нем, как на собаке, заживает быстро.
- Какого хрена мы тут забыли? Вы идиоты совсем - тащить меня в больничку через весь город? - обратился он куда-то в пустоту, уже, наверное, с минут двадцать прекратив различать кого-то перед собой.
Его притащили в больницу Девонпорта двое: первый - его друг, которого Нэд уже и не помнил, как зовут - с кем он сегодня пил? Боб? Генри? Карл? Не важно... - такой же пьяный, как и сам Эрскин, и второй - хозяин паба, в котором произошел неприятный инцидент. И нет, сегодня это был не более-менее приличный Голден Хинд, а какое-то заведение на окраине, куда Боб-Генри-Карл притащил Нэда выпить, поэтому хозяин, хоть и был трезв, доверия явно не внушал.
Нэд не понимал, что такого страшного в том, что он уже, наверное, раз в двадцатый оказывается в пьяной драке. Это была не самая приятная "процедура", но она частенько случалась в жизни Эрскина, и раньше единственное, что требовалось от Нэда - так это дотащить свое бренное тело до дома. Ну или хотя бы до дома матери. Завалиться на кровать, не снимая ботинок, и хорошенько отоспаться. А на следующее утро заглушить ломоту в теле очередной порцией горячительного, и тогда все сразу станет лучше. И обычно боевые ранения Эрскина нисколько не беспокоили, и уже через пару недель он возвращался в норму, а еще через пару недель - снова оказывался "на передовой", размахивая кулаками. Все это было в порядке вещей, ничего особенного, да и в этот раз должно было пройти так же.
Его часто узнавали и начинали насмехаться над тем, во что превратил себя бывший музыкант, и Эрскин всегда и везде готов был постоять за себя, уча обидчиков кулаками тому, что им не следует лезть в чужую жизнь. Какое им дело? Нэд сам "губит свое будущее", и ему это даже в чем-то нравится - в его душе разрушительное начало всегда присутствовало и не давало ему покоя, и что дальше? Какая им разница, как он закончит свои дни - словит "белочку" где-то в подворотне или помрет на смертном одре, старый, окруженный внуками? Это его жизнь, его выбор, и он делает все, что хочет, и никто не в праве ему указывать. И, уж тем более, пенять.
- Эй, Эрскин, как там в твоей песенке? Did God save you, did God help you or were you alone in your f*ckin' past?
- So be stronger, be a fighter, let it lasts, and take a step to the arena of this stupid circus, - на всякий, если ты забыл продолжение.
- Ну и что, спас ли тебя твой Боженька?
- А давай проверим, спасет ли он тебя от моего кулака?
Все и в этот раз было так. Но нарвался Нэд на компанию, и, стоило заехать одному из "фанатов" в рожу, так тут же выступили и другие. Был там, в этой братии, один "кривой паралитик", как обозвал его Боб-Генри-Карл, который собирался разбить бутылку о голову Нэда, но Эрскину повезло, что он почти увернулся - удар прошелся по плечу. Брызнула кровь, вмешался бармен...
Интересно, сколько Нэд должен бару за разбитую посуду и покореженный столик? Пусть запишут на его счет. Не факт, правда, что получат деньги.
- Козлы, мне не нужен врач, - Эдди порывался подняться с лавочки в холле, но его грубо усадил на место Боб-Генри-Карл.
- Нэд, успокойся, подлатаем твою руку и пойдем за это накатим.
- Завали хлебало, а? Я иду домой, - он снова собрался с силами, и опять приятель попытался ему помешать, но на этот раз Нэд разозлился и оттолкнул его. Боб-Генри-Карл и сам едва держался на ногах, поэтому даже несильного толчка хватило, что бы пьяный товарищ снес стойку с брошюрками и завалился на стойку регистрации. Нэд недолго, шатаясь, держался на ногах, и в итоге съехал на пол.
- Какого х..? - владелец паба, разговаривавший с медсестрой за стойкой, отшатнулся в сторону, когда в холле начались пьяные разборки, но именно ему пришлось помогать подняться сначала Бобу-Генри-Карлу, а потом оба они, извиняясь перед испуганной медсестрой, принялись ловить Нэда за руки и поднимать его. Эрскин шипел от боли, грязно ругался и пытался вывернуться из цепких пальцев своих приятелей. Правда, цепкими они оставались только у трезвого парня из бара, а вот Карла-Генри-Боба шатало по коридору не меньше, чем Эрскина.
- Твою мать, куда его??? Мне кто-нибудь скажет? - взревел единственный из них вменяемый.
- Отвалите! Да #$&^$! Отвалите! - продолжал Нэд...

 Отправлено: 08.03.14 22:15. Заголовок: Мелисса любила ночны..

Мелисса любила ночные смены в больнице за создаваемую ими иллюзию занятости. В Девонпорте редко случились серьёзные катаклизмы из тех, что могли бы устроить работникам больницы тяжёлую ночку, нуждающихся в серьёзной помощи были единицы, остальные либо справлялись своими силами, либо уже в медицинской помощи не нуждались. Конечно, о плохом думать не хотелось, но и лишних иллюзий Фрост не питала, смерть есть везде, и, как правило, приходит она неожиданно и резко. Может, так оно и лучше, чем мучиться годами от неведомой болезни, чтобы потом умереть, так и не узнав, что послужило виной твоему увяданию. Ночами в больнице Девонпорта было тихо, зато Мел была на работе, могла перебирать бумаги, перекладывая их с места на место, заполняя карточки пациентов или читая какую-нибудь полезную книгу. На работе ей было легче спрятаться от окружающей её пустоты, дома её как будто накрывал вакуум, ничего, ничего вокруг, она боялась лишний раз шевельнуться, чтобы не захлебнуться в этом море Дирака, затеряться и не найти дорогу назад. Потому что дороги нет, нет ничего. Маяком для неё был Руперт, но он далеко не всегда был рядом, чтобы спасти Мелиссу от её собственных проблем, ему, она уверена, хватало своих. Казалось бы, за столько лет со всем можно смириться. И она смирилась, но это отнюдь не означало, что она всё забыла и простила себя. На работе было проще не думать об этом, не пытаться заняться самоанализом, провести беседу с самой собой, какие она ежедневно проводила с пациентами. Увы, она сама была единственным пациентом, которому Мел не могла помочь.
Джули не пришлось долго упрашивать Мелиссу остаться на дежурстве вместо неё, ведь именно сегодня Джули спешила на свидание и боялась упустить свой шанс. Она так была рада приглашению, что совсем забыла свериться со своим графиком, а неожиданно вылезшее дежурство могло нарушить все её планы. И если бы Лисса согласилась помочь...
- Без проблем, - улыбнулась Фрост, думая, что это она должна благодарить Джули за оправдание ночным рабочим посиделкам. Сегодня была годовщина смерти родителей, и это объясняло отсутствие у Мел какого-либо желания идти домой. Она знала: пустота уже затаилась там, у дверей, она только и ждёт, когда женщина вернётся домой, чтобы накинуться на неё, лишить остатков чувств и вытащить наружу того испуганного ребёнка, которым она выбегала из горящего дома.
В этот раз она решила провести генеральную уборку кабинете, вытереть всю пыль, перетряхнуть старые папки и избавиться от части ненужной макулатуры, чтобы освободить место для новой, пока ещё приносящей пользу. Заодно и выстроить книжки в шкафу по новой закономерности: сейчас они стояли по алфавиту согласно названию. Теперь, поразмыслив немного, Мел решила расставить их по цвету обложки согласно радужному спектру.
- Did God save you, did God help you or were you alone in your ... past? - напевала Фрост песенку давно забытого исполнителя, которую полюбила после первого же прослушивания, и очень расстроилась, когда её автор исчез с радаров, она возлагала на него большие надежды. Но что ж, это его право. Вероятно, как следует заработав на одном отличном хите, он купил себе домик на побережье, женился, воспитывает детей, завёл собаку или кошку, а, может, и попугая, в общем, вполне счастлив. По крайней мере, Лисса очень надеялась, что он счастлив. Она, конечно, не знала его, но заочно считала хорошим человеком. А хорошие люди заслуживают счастья.
- Мел... - в кабинет заглянула Эрин, медсестра из приёмной, она была взволнована и даже не пыталась это скрыть, - Ты не поверишь, кого к нам занесло...
Она прошла внутрь и протянула Мелиссе формуляр вновь поступившего пациента. Фрост слегка нахмурилась в непонимании, что же могло так повлиять на Эрин, посмотрела на бумаги.
- М... пьяная драка? - уточнила она, вчитываясь в дёрганные буквы, Эрин кивнула, - Ну, это не большая новость, или он особо буйный?
- Больницы он не жалует, это точно, - пожала плечами Эрин и округлила глаза, - Но ты не туда смотришь. Имя.
Мелисса послушно подняла глаза выше. Прочитала имя. Ей пришлось опереться о книжную полку, чтобы не потерять равновесие. Вот это действительно занесло.
Шагая вместе с медсестрой по коридору в сторону холла, где ожидал пациент и его сопровождение, Мел мысленно пыталась отделить стук каблуков по больничному полу от стука собственного сердца. Её немного испугало подобное совпадение, но ещё больше - расстроило. Ведь это совсем не то будущее, которое она ему желала.
В холле она остановилась, наблюдая, как двое мужчин ловят третьего, как ставят его на ноги, а он ругается, отбрыкивается и вообще ведёт себя не очень хорошо. Лисса слегка поморщилась от брани, отметила для себя красное пятно на рукаве, даже здесь ощутила исходящий от мужчин запах крепкого алкоголя. Нужно было действовать осторожно, чтобы не ухудшить и без того шаткое положение, пациента следовало осмотреть и оказать ему необходимую помощь. Возможно, само провидение столкнуло именно их и именно сегодня. С другой стороны показались санитары, но Мел жестом остановила их, сначала решив попробовать разрешить дело миром. Женщина передела формуляр Эрин, сглотнула ком в горле и двинулась вперёд.
- Мистер Эрскин, - громко окликнула она своего пациента, медленно шагая ему навстречу, - Мистер Эрскин.
Второй раз был сказан уже тише, чтобы повышенными интонациями не провоцировать на повышение голоса и Эрскина. Она подняла перед собой согнутые в локтях руки, демонстрируя ему пустые ладони, показывая, что подвоха нет, и продолжила медленно приближаться.
- Эдмунд, - она поймала взгляд Эрскина и постаралась установить с ним зрительный контакт, - Я просто хочу вам помочь, пожалуйста.
Она говорила тихо, но серьёзно, чтобы Эдмунд действительно ей поверил. Правый уголок губ приподнялся в подобии дружелюбной улыбки, но полноценно улыбаться Мел не решилась, боясь, что пациенту может показаться, будто она над ним смеётся. Сердце в груди сжималось, а она действительно очень хотела ему помочь. Потому что он всё ещё казался ей хорошим человеком. Заслуживающим счастье.

 Отправлено: 09.03.14 12:55. Заголовок: We’re going to hell ..

We’re going to hell anyway lets travel first class!

Нэду было трудно объяснить, почему он продолжает и продолжает пить. Никаких несчастий в его жизни - глобальных, изменяющих человека до неузнаваемости, настолько ужасных, что никому не пожелаешь - ничего подобного в жизни Эрскина не было, что бы подтолкнуть его искать утешение на дне бутылки. И он не назвал бы сам себя несчастным или жалким - он просто делал то, что хотел, и было бы странно, если это вызывало жалость.
Он бы даже не сказал, что не получал достаточно родительской любви, потому что отец и мать были больше заняты дележкой сына, чем самим Нэдом, о нет, это вполне можно было пережить и не спиваться. Несчастная любовь? Глупости это все, посмотрите на Нэда внимательнее - разве такой будет убиваться из-за того, что дама ему отказала? В море, знаете ли, еще много рыбы. Неустроенность в жизни? Ну, квартирка у него есть, друзья, которые могут дать в долг - тоже, и он даже счастливчик - до сих пор получает кое-какие деньги за права на свою песню, ему даже не нужно лишний раз шевелиться. И если кратко - то у Нэда просто не было каких-то жизненных ситуаций, которые оправдали бы то, что он уходит в свои пьяные загулы. И, более того, он и не собирался ни перед кем отчитываться за свои поступки.
Он просто пил. Это как хороший гиг на репетиции, когда музыканты собрались поимпровизировать и посмотреть, авось что-то хорошее из этого выйдет, и импровизация получается настолько удачной, что никто из играющих и поющих не хочет останавливать свою игру или пение. И это здорово, это чистое творчество, это хочется снова повторить. Целый ритуал с подключением аппаратуры, проверки, потере каких-нибудь проводов и неработающим усилителем, с громкими "Раз-два-три" в микрофон. Так же и с выпивкой - Нэду был важен сам процесс и то, куда он его заведет на этот раз. И он тоже не хотел останавливаться, хотел день изо дня размышлять, что лучше взять - джин или водку, хотел искать тех, с кем можно заговорить и произнести пару тостов, хотел чаще повторять "Мне как обычно" знакомым барменам. И да, конечно, порой дело оборачивалось не самым лучшим образом, вот как сегодня, но оно того стоило.
Эдди окрикнули, но он был занят тем, что пытался вырваться из рук своих "приятелей", и не сразу обратил внимание на доктора.
- Да ты совсем охренел - за эту руку хвататься? - Эрскин чуть не взвыл от боли, когда его трезвый дружище попытался стиснуть Нэда сильнее, что бы он не брыкался.
- Придурок, отвали!
Он попытался выкрутиться, но в итоге сделал себе еще больнее: он жмурился от боли, пытался размахивать руками, и он и не подозревал, как жалко смотрелись его попытки быть сильным мужиком, которому не страшны боевые шрамы, потому что он был пьян, как скотина. Бесстрашный на сцене - он без труда мог полезть в толпу, рискуя собственным здоровьем, сейчас он вовсе бесстрашным не казался - скорее даже внушал опасения, что может ударить или, упав, покалечить себя еще больше.
Только когда двое его товарищей более-менее предали ему горизонтальное положение, и Нэд вскинул голову, откликаясь на голос, который вновь назвал его - теперь даже по имени - он увидел, наконец, молодую женщину-доктора, к которому на поруки, похоже, его и собрались передать.
- А, да, здравствуйте, вы можете мне помочь. Скажите, в какой стороне выход?
- Не бойтесь, это он с нами буйный, дам он не тронет, только если нечаянно, - хохотнул Карл-Генри-Боб-Ричард-Уже-Совсем-Забыли-Как-Его-Зовут, за что тут же едва не получил от Нэда в глаз.
Нэд не любил больницы - ну а кто их любит? - но не потому, что это место заставляло его задуматься о том, что он губит свое здоровье, и что в следующий раз его могут не спасти, потому что в нетрезвом виде можно нарваться на ситуации и похлеще пьяной драки. Он не любил эти "храмы медицины" потому, что приходилось напрягать незнакомых людей возиться с его пьяным телом. Вся ответственность за его поступки лежала только на нем, а так получалось, что врачам приходится расхлебывать то, что он с собою натворил. Именно поэтому он рвался прочь.
- Скажите нам, куда его донести, а там - обещаем - он будет вести себя как паинька, - прошипел человек-из-бара.
- Идите в ж.. опу! - заикаясь, послал приятелей Нэд, а потом повернулся к врачу и добавил: - Простите, это не для ваших нежных ушей, выпишите мне обезболивающее и дайте мне свалить, раз эти уроды меня не слушают. Мы же с вами договоримся? Зачем вам такая проблема, как я, да еще и на ночь глядя?
Воспитание проснулось, да, поэтому не стоило удивляться, что он стал такой "вежливый" с мисс Доктор, но его блуждающий пьяный взгляд, которым он уставился на женщину, явно не вязался с образом джентльмена.

 Отправлено: 09.03.14 13:43. Заголовок: Попытка достучаться ..

Попытка достучаться до пациента сразу не увенчалась успеха, но да Мел и не особенно на неё рассчитывала, всё равно, что тыкать пальцем в небо, надеясь с ходу найти Полярную звезду. Каждый человек - уникален, каждый обладает целым ворохом идей, представлений и характерных особенностей, которые не просчитаешь за одну секунду, необходимо долгое время наблюдать за человеком, разговаривать с ним, чтобы действительно узнать, каков он по жизни. Мистер Эрскин был уверен, что больница ему ничем не поможет, вероятно, это не первая его драка, просто раньше он зализывал раны самостоятельно, а теперь его зачем-то притащили сюда, что ему определённо не нравится. Но что такого страшного в больницах? Какой-то неприятный опыт в прошлом? Опасения, что в нём узнают прежнего музыканта, боится чьего-то разочарования? Или просто не считает себя достойным чьей-то заботы? Лисса чуть прищурилась и склонила голову набок, наблюдая за попытками своего пациента вести себя вежливо, но при этом не отказываться от мысли самоустраниться из здания больницы. К сожалению, он пока не понимал, насколько эти попытки тщетны. Нет, с вежливостью у него всё было в порядке, что довольно удивительно для человека с его градусом в крови, как правило, в таком состоянии мужчин пробивало на пьяную романтику, агрессию, меланхолию, - вариантов была масса, но не многие так активно использовали своё воспитание для того, чтобы сбежать из-под надзора врачей, при этом довольно жёстко кроя собственных же приятелей, которые на свою голову решили помочь бедолаге. И правильно сделали, надо сказать.
- Мистер Эрскин, - снова обратилась к пациенту врач, всё ещё не до конца определившись, как стоит себя вести с данным кадром, - Обещаю, что лично провожу вас до выхода. Но только после того, как проведу осмотр и смогу лично убедиться, что вы сможете переступить порог больницы и не свалиться в первом же переулке.
Он не был похож на убитого горем, Мел также не могла сказать, что он пьёт потому, что несчастен. Конечно, она наблюдает за ним всего пять минут, но сильная горечь чувствуется сразу, особенно у пьяного человека. В таком состоянии сложно прятать своё горе, оно бельмом вылезает наружу, жжёт огнём и вынуждает заливать себя всё новыми и новыми порциями алкоголя, забывая, что спирт замечательно горит. Ассоциации с огнём заставили Мелиссу поёжиться, она чуть снова не обратилась мыслями к своей пустоте, но перед ней стоял пациент, которому требовалась куда более срочная помочь, чем ей. Пусть он, как и она, отказывался признавать, что помочь ему ещё можно.
- Я обязательно выпишу вам обезболивающее, если посчитаю, что в нём есть необходимость, - заверила Мел Эдмунда, забирая у медсестры формуляр и указывая приятелям своего пациента на дверь кабинета, в котором будет проходить осмотр, - Сюда, пожалуйста. И давайте действительно договоримся, мистер Эрскин, вы не будете мешать мне делать свою работу, а я обещаю сделать её хорошо.
В кабинете стояла кушетка, на которую и следовало усадить Эрскина, Мелисса стояла рядом и терпеливо ожидала, когда мужчины справятся со своим буйным другом, после чего встала прямо перед ним, предупреждая возможные попытки подняться на ноги и самовольно проследовать к выходу. Формуляр она прижимала к груди, будто закрываясь им от пациента, это могло создать у него впечатление, что доктор его опасается, в связи с чем вызвать желание доказать, что он абсолютно не опасен. Да, он не хочет принимать помощь, но не готов драться с врачом, тем более, женщиной, за своё право на свободу.
- Фрост, Мелисса Фрост, - представилась она, протягивая вперёд руку и уже без опасений улыбаясь шире, - Сегодня я ваш лечащий врач и я не имею права отпустить вас, пока вы не позволите мне убедиться в том, что с вами действительно всё в порядке. Вы могли сбежать раньше, но теперь уже поздно. Вы уже в больнице, и я уже за вас отвечаю. Так что позвольте мне самой решить, насколько серьёзная вы проблема. Вы же не будете со мной драться? Потому что из кабинета я вас просто так не выпущу.
Она пожала плечами, как бы показывая, что спорить тут нет смысла. Доктор лучше знает, что нужно её пациентам, но, чтобы обзавестись таким знанием, пациента надо осмотреть. Только вот принудить Эрскина она не могла да и не хотела, ей нужно было, чтобы он сам позволил себе помочь. Чтобы он сам поверил, что это возможно. И что ему эта помощь действительно необходима.

 Отправлено: 09.03.14 14:55. Заголовок: And when I'm los..

And when I'm lost inside the walls
I'd live this moment more and more
So blind I can't help it

Меланхолия? Нет, это не для него. Если бы не драка и не вынужденная агрессия сначала на своих противников в драке, а потом и на своих друзей по несчастью, которые вели медленно трезвеющего Эрскина в больницу, можно было сказать, что, когда Эрскин пьян - он веселый малый. Ему становится хорошо от того, что краски мира вокруг становятся ярче, разговоры лишаются неловкости и неискренности, что все проще, понятнее и лучше, и что в этой кутерьме можно не думать о завтрашнем дне. Все эти планы на будущее, желание создать семью, обзавестись сынишками и дочурками - Эдмунд был далек от этого, и, может быть, просто запутался в своих поисках смысла жизни, не захотел ничего решать, но быть пьяным ему было куда проще.
Глупые поступки, громкие споры ни о чем, дурацкие пари, решения залезть в городской парк ночью или пьяные разухабистые песни под окнами мирных граждан - вот это была стезя Эдди. Он хотел жить просто и весело, без лишней серьезности и, уж тем более, он не хотел вдаваться в подробности, чего и как нужно добиваться. Он выбрал для себя пусть полегче и пока это его устраивало. Что будет дальше? Там и посмотрим. Может быть, Эрскину и правда осталось недолго, и в следующей драке его-таки пришибут бутылкой о голову, ну или же он свалиться с пирса в воду и утонет. Так если жизнь коротка, зачем блуждать в четырех стенах, пытаясь найти серьезные причины жить?
- Да не надо меня провожать! - взбрыкнул он. - В какой стороне этот чертов выход???
Его затащили в кабинет, пусть он и упирался, и усадили на кушетку. Эрскин продолжал брыкаться, пока его друзья пытались снять с него джинсовку, что бы врачу было удобнее осмотреть его израненную руку: слава богу, что стекляшки не впились в плечо, но порезы кровоточили с новой силой, потому что их потревожили сначала активными движениями самого Эрскина, а потом и тем, что долго возились с рукавом. Генри-Карл-Боб, утерев пот с лица, съехал в уголке на пол, а владелец паба неодобрительно покосился на него, пнул его ногой и показал на дверь - пусть убирается, одного пьяного в кабинете вполне хватает.
Вот теперь Эрскин выглядел совсем непривлекательно. По сравнению с тем, пусть и не самым симпатичным юношей со смешной челкой, которым он был, когда со сцены кричал свои песни, сейчас он был больше похож на "начинающего предводителя бомжей", как однажды высказалась его мать. Под джинсовкой оказалась замасленная, грязная футболка с растянутым воротом, и на ней расплывались свежие пятна крови, лицо Эрскина было опухшим, плюс Эрскин набрал вес, волосы его были испачканы в грязи, и несло от мужчины потом и крепким алкоголем - весь "букет" Милисса Фрост могла почувствовать, когда подошла к мужчине поближе, а он обреченно вздохнул.
- Вы противник не моей весовой категории, Фрост, Мелисса Фрост, - заверил Эрскин. - Но давайте сразу разбежимся по хорошему, мне нужно еще выпить, а вам - пропустить меня к двери.
Он, насколько это получилось аккуратно - все-таки, его изрядно качало, даже когда он сидел, он то и дело грозил завалиться боком на кровать, - ухватился за талию доктора и попытался отодвинуть женщину со своего пути. Но вместо того, что бы подняться и сделать шаг вперед, Эрскин принялся съезжать на пол, и только подоспевший вовремя "человек-бар" не позволил этому случится. Эрскин съехал с кушетки, но приземлился на колени.
- Да твою же мать! - выругался Нэд в сердцах, а перед глазами после резких движений поплыло, и Нэду сделалось нехорошо.
- Надо его поднять, иначе он либо заснет на полу, либо его стошнит на ваши туфли, - проворчал "человек-бар". - Эй, Карл, помоги!
Но Карл, устроившийся в углу, устало буркнул, повернулся на бок и задремал - да, теперь помощник из него был никакой, а Эрскин порывался на четвереньках уползти прочь, стеная из-за того, что в глазах темнело и кружилось.
- Вы не видели его час назад, - скептически заметил владелец пивнушки. - Валялся на ступенях и посылал прохожих ко всем чертям собачьим...
- И, твою мать, это было весело! - выкрикнул Нэд и начал смеяться, и никак не мог остановится, даже когда его приятель поднял его и вновь усадил перед доктором.
Он смеялся чуть ли не до слез - эмоции захватывают пьяных в свои сети, и, наконец, добрались и до Нэда. В его пьяном мозгу забрезжила мысль о том, что он и правда мог сегодня не выбраться живым, и что ведет он себя отвратительно, что он выглядит отвратительно, что все, что он делает - отвратительно. Но это не вызвало сожалений. Эрскин смеялся. Над собой и над своими страхами. Либо же пытался от своих страхов таким образом убежать.
- Черт, это и правда было весело... - чуть успокоившись, добавил он, не смотря ни на доктора, ни на своего "коллегу".

 Отправлено: 09.03.14 15:42. Заголовок: Он был для неё загад..

Он был для неё загадкой, этот Эрскин. Она вспоминала его в те годы, когда его песня была на вершинах чартов, она ведь была на его концерте, пусть и не в самом центре толпы. Для неё излишнее веселье давно стало чуждо, но позитивные волны, исходившие от Эдмунда, скачущего по сцене, заставляли закрывшуюся в себе Мел улыбаться, она начинала верить в счастливые концы и свободу от призраков прошлого. Его стиль нельзя было назвать тёплым и нежным, но резким жаром он пробивал лёд на сердце Фрост так же, как делал это Руперт, когда появлялся в её жизни, чтобы исчезнуть вновь. Но Блэквуд исчезал, следом испарился и Эрскин, а песня осталась, и за неё Мел была благодарна. Может, не каждый мог углядеть в ней что-то особенное и феноменальное, но Мел столкнулась с ней в тот самый удачный момент, когда она ударила в нужное место, когда помогла и стала спутником по жизни. Такую песню мог написать счастливый человек, но что же стало с ним сейчас? Лисса изо всех сил старалась не сравнивать то, что видела когда-то на концерте, с тем, что предстало перед ней сейчас. Она всматривалась в его лицо и с удивлением понимала, что это - его выбор. Никаких проблем, никаких потрясений, просто ему нравится напиваться и вести себя безответственно. Может, он воспринимает это по-другому, может, ему это даёт ощущение ложной свободы от принципов и обязанностей, но ведь мир не изменится от пары рюмок. И Эрскин однажды поймёт это. Только бы не было слишком поздно.
- Мистер Эрскин... - Мел не успела договорить, потому что мужчина снова попытался пробиться к выходу, отодвинув её в сторону, но лишь потерял равновесие и упал на колени. Ей было действительно больно видеть его в таком состоянии, чувство неправильности захватывало её целиком, она забыла обо всех собственных проблемах, полностью сосредоточившись на теле у своих ног. Хозяин запустил своё тело, запустил свою душу и радостно барахтался в образовавшихся джунглях, не видя света и, вероятно, полагая, что он ему и не нужен. Но ведь это было неправильно. Мелисса понимала, что это неправильно, но разве может она изменить человека, если он сам сделал свой выбор? Что ж, по крайней мере, она может попытаться.
- Да уж, - вздохнула Фрост, глядя, как смеётся её пациент, - Увы, вынуждена буду вас расстроить, сегодня веселья больше не будет.
Если не работает ласка, включается строгость. Возможно, столкнувшись с прямым противостоянием, Эрскин всё же прислушается к ней. Пока она разговаривает с ним мягко, он видит перед собой возможность того, что она пойдёт ему на уступку, что она сдастся и выпустит его из здания, которое ему так не нравится. Будто она действительно сможет так просто отпустить человека с подобной раной. Да ещё и раненным плечом.
- Усадите его на пол, оттуда падать будет некуда, - попросила Мел последнего здравомыслящего человека из всей компании, - Вы с вашим другом можете пока подождать в коридоре, спасибо, думаю, я справлюсь тут сама.
Дождавшись, пока Эдмунда пристроят на полу спиной к многострадальной кушетке, женщина позволила единственному трезвому в компании утащить на себе второго в коридор и закрыла дверь на ключ. Ключ показательно убрала в карман халата и развела руками, мол, теперь здесь только вы и я, бежать некуда. Да и ползти смысла нет.
- Эдмунд, - она присела рядом с ним на корточки и взяла его лицо в свои ладони, чтобы заставить посмотреть на врача, - Нет ничего страшного в том, что вам нужна помощь. Нет ничего страшного в том, что я могу вам эту помощь оказать. Я, конечно, понимаю, что вы пытаетесь be stronger, be a fighter, но мы с вами не в цирке, пусть ситуация действительно дурацкая.
Она усмехнулась и, отпустив лицо пациента, обратила своё внимание на его плечо. Аккуратно закатала рукав футболки, стараясь причинять Эдмунду как можно меньше неприятных ощущений. Рана была неопасная, но шов наложить придётся. Правда, для этого придётся уговорить Эрскина позволить ей приблизиться к нему с иглой и нитками. Она уже предвкушала всю феерию его восторгов, когда она начнёт дезинфицировать рану.
- Я предупреждаю вам сразу: эту ночь вы проведёте в больнице. Потому что я так сказала, - мисс Фрост говорила достаточно строго, продолжая осматривать рану и надеясь, что это самое серьёзное его повреждение на сегодня, - Так что я могу потратить это время на разговоры о ваших пьяных подвигах, а могу оказать вам медицинскую помощь. Которая вам определённо необходима, можете поверить моему авторитетному мнению.
Она, наконец, подняла глаза на Эрскина и продемонстрировала ему свои пальцы, окрашенные его кровью. Во взгляд она добавила укора, надеясь пробудить в нём чувство стыда. Она уже упомянула его песню, намекнув, что узнала бывшую звезду малых и не очень сцен, спровоцировала процесс самоосознания. Вот он был stronger, fighter, а вот ползает на четвереньках по больничному полу, разве в этому он когда-то стремился? Может, на какое-то время он задумается о былом и не станет сильно сопротивляться лечению. Или наоборот, Мел сейчас нажала на мозоль, что была куда болезненней раны на плече, тогда Фрост рано отпустила своих помощников. Но риск - дело благородное.

 Отправлено: 09.03.14 18:46. Заголовок: Now I know I was def..

Now I know I was defending
Castle on a sand

Его усадили на пол, и он облокотился спиной о кушетку, что бы перевести дух. Начиналась самая неприятная стадия его опьянения - он вроде бы хорошо осознавал, что делал, но тело его не слушалось, язык заплетался, а от "вертолетика" перед глазами начинало тошнить. Отсмеявшись, он начал было задумываться над тем, а не так ли плохо, что ему не нужно в этом состоянии тащиться домой, и что ночь он может провести в больнице. По крайне мере, тут тепло, светло, и никто не порывается набить ему морду еще раз.
- Ну вот, а я только разошелся, собрался подключить все свое чувство юмора и сострить что-нибудь оригинальное, - пробурчал Нэд.
Обычно в такие моменты он опрокидывал в себя еще пару-тройку стаканов водки, и уже потом отрубался, но вместо этого приходилось терпеть то, что мир принялся кружиться перед глазами. Хотелось схватится за голову - будто это заставило картинку перед его глазами перестать расплываться.
- А это вы зря, я же буйный, - хмыкнул Нэд, когда Мелисса выставила за дверь его "провожатых" и закрыла дверь на ключ. - Я и сам не знаю еще, что могу натворить, что бы выбраться отсюда, вдруг задену... это... как его... вас...
Но отсутствие собутыльника и поставщика выпивки явно пошло Эрскину на пользу: во-первых, храбриться нужно было только перед доктором, а, во-вторых, он успел записать себе на подкорку то, что она, все-таки, женщина, а значит - нельзя размахивать кулаками, ругаться, как сапожник, и мериться силой. Бороться с женщиной можно было только уговорами, но красноречие стало Эрскина подводить, пока алкоголь распространялся по всему его организму, расталкивая "старые дрожжи".
Мелисса присела перед ним и Нэд почувствовал ее руки на своих щеках. Разлепив пьяные, сонные глаза, он уставился на нее ничего не выражающим лицом. В мозгу была одна мысль - да, как я и думал, остановить "вертушку", просто обхватив голову руками - не вариант. А потом он услышал слетевшие с губ доктора слова его песни, и это заставило его проявить эмоции: Эрскин скривился, попытался убрать руку женщины от своего лица, но пальцы его только проехались по тыльной стороне ладони Фрост, Нэд мотнул головой, отчего еще больше скривился, и, растягивая слова, произнес:
- Оооо неееет, не говорите, что вы ее знаааете... - не нужно было дергать головой, ох, не нужно было! Будь Нэд не пьян, он тут же догадался, откуда, собственно, Мелисса знала, как его зовут, когда только увидела - поняла, что перед ней автор-неудачник удачного хита. Хотя, конечно, на то у врачей есть и карты пациентов... Но да не важно, а важно то, что второй раз за день окружающие узнают его, припоминают, кем он был, и его прошлые успехи укоряют то, во что он превратился сейчас. Но кто сказал, что жизнь не должна идти по наклонной? Это же всегда так и происходит. Рано или поздно, а ты слабеешь, становишься старым и никому не нужным, прежние силы оставляют тебя... Какая разница, идет ли этот процесс быстро или медленно - он же все-равно идет?
Мелисса принялась закатывать его рукав, а его пробило поговорить:
- Это был хороший хит. До сих пор считаю его хо... хорошим. Но почему все так уверены, что я должен писать еще? Какого хрена? Я что, обязан?... П... простите.
Он попытался посмотреть, что случилось с его плечом, но даже не пришлось склонятся к нему - доктор показала ему пальцы, окрашенные кровью. М-да, не повезло ему сегодня.
- Это я виноват, - раскаялся он. - Я, и только я. А вы хотите, что бы я вас напрягал, да еще и остался в больнице? Вы понимаете, чего п... просите? Так я вас еще и вспомню. Дайте сюда руку...
Нэд ухватил ладошку Мелиссы и принялся вытирать кровь, оттянув свою футболку.

 Отправлено: 09.03.14 19:41. Заголовок: На то и был основной..

На то и был основной расчёт - в отсутствие публики Эрскин прекратит своё представление. Пусть сейчас он уже давно не выступал, в душе он оставался артистом, работающим на публику вокруг. Он постоянно хотел кому-то что-то доказать, перед кем-то отличиться, показать себе и другим, что даже без музыки он ещё живой, что он всё ещё способен дать отпор, он всё ещё борец на арене этого дурацкого цирка. А в итоге на арене цирка показывался клоун, который мог смешить и радовать честной народ. И был этим доволен, действительно доволен. Но был ли он от этого счастлив?
- Вы не буйный, вы грустный, - откликнулась Мелисса и вздохнула, - Только вы и сами не замечаете, какой вы грустный. И я вас не боюсь.
Он мог убеждать себя сколько угодно, что ему нравится то, что с ним творилось, он мог был предводителем всех самых разгульных пьянок Девонпорта, он мог быть зачинщиком массовых драк, он мог всегда выходить сухим из любой передряги. Мог выползать, побитый и грязный, но не побеждённый и живой. У него была поразительная жажда жизни и не менее поразительное к этой самой жизни пренебрежение. Все эти выводы Фрост делала для себя на автомате, наблюдая за Эдмундом, вслушиваясь в его слова и анализируя каждый его жест по чисто профессиональной привычке. Сегодня он был её пациентом, а значит, сегодня он находится под её ответственностью. Значит, что бы он ни говорил, как бы ни противился, она сделает всё, чтобы его подлатать. Как физически, так и морально.
Она предполагала такую реакцию на упоминание его песни, она склонна была считать данную реакцию процессом отторжения. Эдмунд перешёл на новый этап своей жизни и не хотел, чтобы с ним проводили процедуры сравнений "до" и "после". Он наверняка гордился своей песней, но слишком устал слушать про её недолговечность, как полагала Фрост, что было, то прошло? Вероятно, в драку он ввязался с кем-то, кто узнал его в баре и попытался задеть за живое, вспомнив прошлое, к которому сам Эрскин, по всей видимости, не стремился.
- Конечно, знаю, - пожала плечами Мел, - Более того, как раз напевала её перед вашим поступлением. Бывают же в жизни совпадения, да?
Она старалась, чтобы её голос звучал как можно мягче, потому что данная тема была определённо больно, и Лисса не хотела, чтобы только успокоившийся пациент вновь перешёл в активный режим и попытался покинуть кабинет ползком. Вряд ли бы он добился успеха, но его плечу это определённо бы не помогло. Она понимала, что в такой ситуации она одна с ним не справится, он верно подметил различия в их весовой категории. К счастью, Эрскин решил перейти от действий к словам, а уж в разговорах Мел ему ещё могла что-то противопоставить.
- Он действительно хороший, - абсолютно искренне заверила пациента Мелисса и, чуть помедлив, добавила, - Мне он помог со многим смириться в собственной жизни, и я до сих благодарна ему. И вам.
Если человек делает что-то хорошее, он должен знать об этом. Должен знать, что его усилия не прошли даром, что он заслужил похвалу и ему нет нужды стыдиться или скрываться от прошлого.
- Вы никому ничего не должны, - серьёзно сказала Фрост и чуть нахмурилась, то ли из-за слов Эрскина, то ли от состояния его раны, - Единственный, перед кем вы должны держать ответ - это вы сами. Если вы считаете, что больше не хотите писать, это ваше право. И никто не может вас заставить делать то, чего вы не хотите. Но... вы действительно больше не хотите писать музыку?
Последний вопрос был задан тише, а Мел виновато втянула голову в плечи, опасаясь возможного осуждения со стороны Эрскина. Ведь он сказал своё веское слово и выразил своё отношение к тем, что принуждает его писать. Или не принуждает? Может, он устал от бесконечных ожиданий, которые он сам пока не готов оправдывать? А они висят на шее непосильным грузом и тянут к земле, от них не избавиться, но на них можно не обращать внимание за собственным разгульным образом жизни.
Она молча смотрела, как он вытирает с её пальцев кровь и не могла сдержать улыбки. Поразительная перемена с буйствующего пьяницы, коим он был в коридоре, до раскаивающегося алкоголика, сидящего перед ней сейчас. И если пьянка - это образ жизни, то алкоголизм - уже болезнь. А болезни, как известно, лечатся. Почти всегда.
- Не утруждайте себя, - она вытянула ладонь из пальцев Эдмунда и поднялась, чтобы вымыть руки, после чего взять со стола необходимые медикаменты и инструменты, - Мистер Эрскин, вы просто должны понять одну простую вещь. Я вожусь с вами не потому, что хочу, чтобы вы меня запомнили. Не потому, что я обязана делать это по роду своей деятельности. И уж точно не потому, что мне нечем заняться в три часа ночи на дежурстве. Я действительно хочу вам помочь. Я не надеюсь, что за одну встречу я смогу изменить всю вашу жизнь и показать вам свет и краски трезвой жизни, но я никогда не прощу себе, если сейчас просто позволю вам уйти, а потом узнаю, что эту ночь вы пережить не смогли. Из-за инфекции ли в плече, из-за новой ли драки, - не важно, я буду винить в этом только себя. В этом я спец, уж поверьте.
Она усмехнулась и опустилась на колени рядом с Эрскином, надевая перчатки и доставая антисептик.
- Сейчас будет очень неприятно, - предупредила Мел, начиная осторожно очищать поверхность раны от крови и иных сторонних предметов, - Вот если вы сейчас дёрнетесь, то точно будете виноваты сами. И это не значит, что за само ранение я вас хоть сколько-то буду оправдывать. Вы действительно виноваты, ведь никто не заставлял вас пить, никто не заставлял вас лезть в драку, - всё это ваш личный и, хочется верить, добровольный выбор, который я не собираюсь осуждать, но и одобрения вы от меня не получите. Пусть оно вам вряд ли понадобится. Но признать вину - это только полдела. Надо ещё принять последствия. В вашем случае это - периодическое посещение больницы. Либо смерть в сыром переулке от удара по голове. Или от субарахноидального кровоизлияния.
Она надеялась словами отвлечь его и не дать сосредоточиться на боли в плече, которая вряд ли будет легче, когда доктор начнёт накладывать швы. Она готова будет предложить ему обезболивающее, но почему-то ей казалось, что он гордо откажется, приняв данный урок во всей его красе и суровости.

 Отправлено: 14.03.14 15:58. Заголовок: we're the master..

we're the masters of surface
in material chains

В тот момент, когда Эрскин уклонялся от летящей в него бутылки, в тот момент, когда он ругался, как сапожник и в тот момент, когда его кулаки врезались в чье-то пьяное лицо, Нэд меньше всего думал о том, что это приведет его к разговорам по душам. Как-то он совсем не был к этому готов, пусть даже все пьяные время от времени любят поделиться наболевшим. А, учитывая, что многие спиваются как раз из-за своих непосильных проблем, то таких страждущих в местных барах, особенно к утру, набирается целый батальон.
Но если началась драка - какие уж тут жалобы? Помахать кулаками, покидаться стульями, разбить половину бутылок в полках за барной стойкой, - тут говорит алкоголь, помноженный на адреналин, помноженный на мужские амбиции, и уж делиться своими проблемами просто не остается ни сил, ни времени, а уж меланхоличное настроение пропадает еще в самом начале. Хорошая драка, наоборот, бодрит.
По крайней мере, так было с теми драками, в которые попадал Эрскин раньше. Их было не так уж и много - Нэд лез на кого-то с кулаками только в том случае, если его реально доводили или же если градус в крови зашкаливал на максимуме. Когда он напивался в шапито, Нэд совершал другие подвиги: алкоголь веселил его, и мужчина тут же ввязывался в странные споры, хохотал в голос, собирал вокруг себя команду единомышленников по всяким глупым выходкам, ну а драки... Если уж начались - то Нэд от них не убегал, но и лезть на рожон каждый раз не пытался. Он и так знал, что он сильный, если уж совсем честно, так лучше потратить время на веселье, а не на разбивание собственных костяшек на руках - они, кстати, и сейчас были у Нэда ободраны, потому что защищался он с настоящим остервенением.
Самое время было накатить еще пару стаканчиков, а потом отправиться бродить по улицам, распевая веселенькие песни, но вместо этого Нэд сидел на полу перед заботливой женщиной-врачом и пытался справиться с двумя проблемами: во-первых, с тем, что голова шла кругом, а, во-вторых, с тем, что Мелисса пыталась вывести его на откровенность, а, успокоившись и не имея больше поддержки в виде двух своих знакомых - собутыльника и того, второго, Нэд чувствовал, что его запал повеселиться как-то совсем сдувается.
- Грустный? Ха! Грустный! Вот это вы сказали! - хохотнул упрямый Нэд. Слова мисс Фрост могли бы заставить его задуматься, но Нэд отмахнулся. Во-первых, потому что совершенно не хотел превращаться в унылого пьяного страдальца, соглашаясь с тем, что да, у него все плохо, он губит свою жизнь, он не понимает, что его желание напиться рождено не только желанием повеселиться, но и почувствовать себя лучше, что ли... Это глупость, не надо лезть в такие глубины человеческой души, все же куда проще! А, во-вторых, сложно думать о чем-то серьезно, когда комната перед глазами плывет, и даже лицо Мелиссы плывет вместе с ней.
- Напевали? Да ладно вам! Это вы так из жалости сказали, ну я же прав? - он не поверил. Хотя бы потому, что считал свою песню прошлым. Неужели и сейчас она еще актуальна? И реально кому-то может помочь - вдохновить, подтолкнуть к каким-то нужным мыслям, попасть в настроение?
- Не знаю, я не думал, - честно признался Эдмунд. А про себя решил, что, возможно, и рад бы написать что-то новое, но для этого нужно определенное состояние, какие-то дельные мысли, а единственное, что мог сейчас Эрскин - так это не парится о своем творчестве. Может быть, когда-нибудь, он напишет еще один хит - он не зарекается, вдруг так случится? - Придет мысль - может, запишу. А, может, забуду. Или забуду, куда записал.
Мелисса поднялась, что бы вымыть руки, а Эрскин тяжело вздохнул и откинул голову, облокотившись о кровать. Попытался закрыть глаза - но так стало еще хуже, потому что отключиться он не отключался, ну а то, что его шатало, чувствовалось еще сильнее - будто он попал в шторм на море, и в его каюте настолько темно, что сложно понять, где пол, а где потолок. Нэд не любил это состояние - а кому бы оно понравилось? - когда он был пьян и знал о том, что он пьян. Что бы от него избавиться нужно было заснуть, а на утро накатить еще бутылочку пивка.
Он приоткрыл глаза и посмотрел на вернувшуюся женщину. Сил как-то ей сопротивляться не было - хрен с вами, пусть его немножко подлечат, так и быть, он сдается на милость... вот только не надо промывать ему мозги. Он, конечно, понимал, что Мелисса искренне хочет ему помочь, но таких разговоров он наслушался и от своей матери, и от парочки своих близких друзей, и где-то там мелькнула еще и Хоуп... Нет, хватит, мозгу Нэда и так несладко, что бы занимать его сложными вопросами.
- Черт, 32 года я как-то же выживал? - скривился он. - А вы еще собираетесь приписать себе вину за то, что какой-то пьяный дундук подохнет в подворотне? Нет-нет-нет, не надо этих разговоров про врачебный долг, это.... как оно называется... милосердие... АЙЯ! Черт, больно! - Мелисса стала промывать его рану, и это была не самая приятная процедура, учитывая, что от антисептика в порезах стало сильно щипать.
Эдмунд громко втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, переждал немножко, привыкая к неприятным ощущениям, из-за которых туман в голове стал чуть меньше, и продолжил:
- Меня не надо спасать, слышите? Бросьте все эти замашки... замааашки... как же... пьяная башка, черт, слово забыл!... погодите... ну как это... - он опять поморщился от боли, попытался сосредоточится. - Во! Точно! Замашки гуманиста. Не бойтесь, не сгину я от этого вашего... как вы там назвали?... вот то самое кровоизлияние, не знаю даже что это и не хочу знать. Вы далеко не первая, кто хочет мне помочь, наставить на путь истинный, рассказать о радостях жизни без алкоголя... Не надо. Просто не надо.
Он уже плоховато соображал для того, что бы спорить с Мелиссой внятно, плюс ему было больно, и поэтому он то путал, то забывал слова, и явно бы стал клевать носом, если бы его плечу не было так больно. Эд шипел, вздрагивал, но послушно терпел. Отчасти потому, что сомневался, что у него остались силы подняться на ноги. Отчасти - потому что ему уже было все-равно, где он и что он.

 Отправлено: 15.03.14 14:39. Заголовок: Мелисса никогда в жи..

Мелисса никогда в жизни не дралась. В детстве, ещё в Алверстоне, ещё с родителями, она была слишком жизнерадостной для каких-либо конфликтов, она ни с кем не ссорилась, и ни у кого не возникало желания затевать с ней даже словесные перепалки, что уж говорить о применении физической силы. Да и какая сила может быть у детей? После пожара Мелисса полностью закрылась в себе, она не реагировала ни на что и ни на кого, она мало говорила и не проявляла никаких эмоций. Разве что пару раз у неё случались неожиданные срывы, но и тогда это нельзя было назвать дракой, просто пронзительные крики и хаотичное размахивание руками, никогда Мел не сжимала кулаки для того, чтобы причинить кому-то боль. Она не представляла, каково это: когда твои костяшки встречаются с чужой щекой, носом, солнечным сплетением или иной любой частью тела, которую твоё движение может повредить. Она могла представить, как делает что-то подобное, но никогда не считала, что действительно сможет подраться. Даже с Рупертом, хотя, видит Бог, порой ей очень хотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове. Но нет, она этого не делала. Она часто слышала истории о драках от своих пациентов, она ловила каждое слово, анализировала, составляла выводы в ряд и изучала мотивы, побуждающие людей на драку. С удивлением пришла к выводу, что порой мотивов и не было. Люди били просто потому, что могли. Им это приносило удовольствие, да, но не это было их целью. Цели не было. И это пугало Мелиссу больше всего.
Эдмунд не был похож на того, кто дерётся просто потому, что может причинить боль другому человеку. На поле жизни в данный её этап он представлялся ей больше защитником, чем нападающим. Он занимал свою нишу и оберегал её от стороннего вторжения. И применял силу лишь по мере необходимости. Но была ли у него необходимость топить свою нишу алкоголем? Прятался ли он от кого-то за мутным стеклом, пытался ли смешаться с мутной толпой, чтобы не быть узнанным или не хотел признавать, что вся его жизнь помутнела, а он не мог с этим ничего сделать? Но не мог или не захотел? Если есть те, кто дерётся просто так, наверняка есть и те, кто пьют просто для того, чтобы напиться. Бесцельно и беспробудно. Мелисса надеялась, что Эдмунд не такой, именно поэтому ей было важно докопаться до правды. Она хотела подтвердить свои догадки, уберечь себя от разочарования в человеке, которого когда-то ценила и уважала. А сейчас смотрела, как он сидит на больничном полу и разваливается. Его жизнь проходит, а он медленно разваливается. И ощущение было такое, будто пол под ногами Мел тоже проваливается, кусочек за кусочком. Ей важно знать, что она в нём не ошибалась. Иначе это значило, что все её чаяния и убеждения были основаны на обмане, а в важных для неё словах нет ценности даже для автора. Ведь это его слова. Разве не должен он верить в них? Не должен сражаться за своё место под солнцем? И разве мутный паб - это его версия счастливого уголка в жизни?
Она не стала отвечать на его выпад, лишь пожала плечами и мягко улыбнулась. Она действительно считала его грустным. Или ей казалось грустным то, что с ним происходило. То, до чего он себя довёл, то, как он сам к этому относился. Ему было всё равно? Он жил моментом и не думал о последствиях? Ему было хорошо, и это главное, а все издержки производства, вроде драк и похмелья, лишь его проблема, его дело, в которое никто не должен совать свой нос? Что ж, к сожалению, сегодня именно этим и собиралась заняться Мелисса Фрост. Сунуть свой нос в дела Эдмунда Эрскина. И будь что будет.
- Cross my heart and hope to die, - с серьёзным видом, как когда-то в детстве, произнесла Лисса, когда Эдмунд не поверил в то, что она напевала его песню, - Мне незачем вам врать, тем более, из жалости. Или вы хотите, чтобы я вас пожалела?
Она чуть сощурилась, глядя на Эрскина. Может, в этом проблема? Его слишком часто жалели? Жалость расслабляет человека, даёт ему поблажки и позволяет не продолжать борьбу в полную силу. Она гладит тебя по голове сочувствием, и ты начинаешь думать о том, как ты несчастен, что ты заслужил небольшую передышку, которая растягивается на долгие годы. И порой заканчивается лишь смертью. Путь жалости - лёгкий путь, Мел это усвоила давно, когда после смерти родителей её окружили сочувствием со всех сторон. А она закрыла все двери и ставни своего мира и не допустила туда поганые ростки жалости к самой себе. Ей было плохо, ей было больно, но ей никогда не было себя жалко. Был период, когда она себя презирала, но впоследствии смогла с собой смириться. Она долго шла к осознанию того, что прошлое не изменить, что чувство вины не исправит её прошлых ошибок, но поможет избежать их в будущем. Потому что теперь ты будешь в три раза внимательней к окружающим. Пусть это одновременно может повлечь полное безразличие к самой себе. Пожалуй, капелька жалости допустима, но это скользкая дорожка, ступив на которую, можно и не вернуться.
- Вы только не отговаривайте себя хотя бы пытаться писать так сразу, - покачала головой Мелисса, - Написать, забыть, выбросить, - слишком быстрый прогноз для того, кто пока ещё и не попытался начать. Впрочем, когда вы действительно поймёте, что музыка вам необходима, вы уже ничего не забудете. А забудете, так напишете новое.
Она бы послушала что-нибудь новое в исполнении Эрскина. Это должно быть что-то качественно новое, что будет нести на себе отпечаток всех этих лет, всех этих драк и всей этой вины, что он валит на себя, не позволяя кому бы то ни было приближаться к нему с помощью или советами.
- А вы пьёте и ввязываетесь в драки все 32 года своей нелёгкой жизни? - парировала Фрост, не глядя на Эдмунда, лишь на его плечо, - Что-то мне подсказывает, что нет. И вы не какой-то пьяный дундук, как вы выразились, мистер Эрскин, вы в первую очередь живой человек. Во вторую - мой пациент. А, может, в будущем достояние и всей нации, кто знает, может, вы решите пересмотреть свой взгляд на мир... А я предупреждала, что приятного будет мало, терпите, мистер Эрскин, вы же мужчина. Хотя, ваши восклицания дают мне понять, что вы всё же не настолько безразличны к собственной судьбе, как пытаетесь это показать.
Ей не нравилось то пренебрежение к себе, что демонстрировал ей пациент. Будто он не считал себя достойным даже шанса на жизнь. Будто он не желал себе достойной жизни. "Будто" - потому что всё это было напускное. Где-то там, в глубине души, он понимал, насколько неправильно себя ведёт, насколько глубокую могилу сам себе роет и насколько он не хочет закончить свою жизнь в подворотне в луже собственной крови и рвоты. Он хотел жить, но почему никак не мог начать? Чего он боялся? Что мешало ему вернуться в прежнюю колею, которая, пусть и не была идеальной, но была его собственной и вполне надёжной? Или он боится, что не справится? Боится проявить слабость и не суметь вырваться из мира пьяного веселья, который сейчас называет своим? Она терялась в вопросах, а он лишь топил её всё больше каждой своей фразой.
- Вы сильно удивитесь, мистер Эрскин, но порой люди просто любят помогать другим, а вам, как бы вы ни пытались это отрицать, нужна помощь, - вздохнула Мел, пинцетом вытаскивая из пореза сначала нитку от футболки, а после и небольшой осколок бутылки, который она продемонстрировала Эркину, вдруг у него получится на нём сосредоточиться, - Медицинская в данный момент. Я не тот человек, чтобы вправлять вам мозги, по большому счёту, я вам никто, лишь случайная личность, которая не прошла мимо, а остановилась, чтобы посмотреть на вас. Вам это неприятно? Заставляет задуматься, как неприглядно вы выглядите? Что ж, терпите. Могу лишь обрадовать: это на одну ночь. Завтра утром вы выйдете за порог больницы и забудете всё это как страшный сон. Но, раз вы уже во сне, что вам стоит немного подыграть? Хуже ведь уже не будет.
Она закончила с плечом, с которым считала необходимым разобраться в первую очередь, и теперь приступила к осмотру остальных повреждений Эрскина.
- Но не хотите говорить о своих проблемах, давайте поговорим о вашем веселье, - предложила доктор, взяв лицо мужчины за подбородок и поворачивая его к себе, потом выше, под свет лампы, - Расскажите поподробней о вашей драке, о том, что можете вспомнить, чтобы я могла определить, какие повреждения мне необходимо искать, иначе придётся осматривать вас целиком. У вас болит что-либо ещё, кроме плеча и, очевидно, головы? У вас двоится в глазах, вас тошнит? Впрочем, отделить сотрясение от опьянения сейчас будет проблематично...
Последнюю фразу Мел пробормотала себе под нос, фонариком проверяя реакцию зрачков пациента на свет. Вряд ли он сможет ей дать внятную картину своего состояния, но, по крайней мере, все тяжёлые последствия можно будет отсечь сразу. Хотя, возможно, придётся немного привести его в себя прежде, чем продолжать осмотр.

 Отправлено: 17.03.14 15:49. Заголовок: Вы меня все ищите. С..

Вы меня все ищите.
Счастье.
Смысл.

Ты напиваешься потому, что тебе плохо? Ты хочешь забыться, что бы пережить свои горести не так болезненно? Ты одинок? Нет.
Может быть, ты и рад остановиться, но не в силах бороться со своей зависимостью? Нет.
Ты боишься, что с чем-то не справишься? Что-то в своей жизни сделаешь не так? Ты не хочешь дальше сражаться за свои идеалы? Нет.
Тогда что? Тебя просто не интересует ничего, кроме выпивки? Тебе так нравится быть пьяным? Нет.
Неужели ты пьешь только потому, что этого хочешь - без каких либо причин вообще? Нет.
Тогда в чем дело?
А Эрскин и рад бы объяснить, только это сложно, но если вкратце - то прозвучит это довольно странно: он борец, но не понимает, за что ему надо бороться.
Как и все творческие люди, Нэд с самого детства был несколько отстранен от обычной жизни. То, что было ценно для других - карьера, богатство, семья, - он этого просто не понимал. Он мог порадоваться за успехи других, похлопать кого-то из друзей по плечу, сказать ему, что он - молодец, но желал ли он для себя подобного счастья? Да как-то нет... Его проблема, наверное, была в том, что он понимал, что его жизнь - не такая уж особенная, он не самый значимый на свете человек, он вряд ли может что-то изменить к лучшему, даже если приложит всю свою храбрость и все свои усилия. Он не гений, пусть и доказал, что может сочинить что-то, что тронет сердца других. Он попробовал - написал свою песню, понял, что может справится с такой сложной задачей, как стать знаменитым в музыке, но идти дальше... Не то, что бы он не мог - пожалуй, очень даже мог бы, он, если захочет, пробивной человек и трудяга, но, столкнувшись с оборотной стороной шоу-бизнеса, которая не пестрила яркими красками, он не захотел в это болото лезть. И как-то все само понеслось под откос, когда он понял, что у него столько воли к победе, столько энергии, а вот куда ее направить, что бы чувствовать себя в своей тарелке? Не для него спокойная жизнь, не для него - строить планы, но и то, среди чего он жил, его не вдохновляло. И он метался, не зная, куда себя деть. У него не было причин не пить - вот что было страшно, а еще страшнее то, что он искал их и не мог найти, и в один прекрасный момент просто распрощался с этими поисками...
Нужна ли тебе жалость, Нэд?
Конечно нет! Или?...
- Не знаю, - неожиданно даже для себя выдал Эрскин. И сам не понял, что подтолкнуло его так сказать. Он и сам-то себя не жалел, а зачем ему жалость других? Но вместо четкого ответа его пьяный мозг выдал это странное - "не знаю". Удивил ли он этим Мелиссу - возможно, но еще больше, пожалуй, удивил себя. У него даже лицо вытянулось и он удивленно уставился прямо перед собой - эту гримасу, правда, вскоре сменила другая - Эрскин поморщился от боли.
Его особо-то никто и не жалел никогда. Родители в детстве? Хм, им хватало времени либо на работу, либо на разборки между собой, а после того, как они решили развестись - все силы уходили на суды и выяснение, кому сынишка больше дорог. А, собственно, внимания самому сынишке никто не спешил оказывать. В школе у него было множество друзей и знакомых, и было много тех, кто делил с ним увлечение музыкой - кто сбегал с ним на рок-фестивали и брался за гитару, когда Нэд начинал что-то сочинять. И с кем-то он с удовольствием делился своими переживаниями и тайнами, но это были только друзья... Кто-то еще ближе? Любимый человек? Может, Эрскин никогда по-настоящему и не влюблялся и вообще не знает, что это такое. Были и те, кто качал головой, сожалея, что Эрскин превратился в пьянчугу - это, конечно, тоже была жалость, но ее Эрскин просто отказывался воспринимать. А о том, как начинала причитать мать, когда он засыпал у нее в коридоре... Нет, лучше не вспоминать. И, что самое смешное, он не назвал бы себя одиноким человеком.
- Это же не по мановению руки, что я, не понимаю что ли... - справившись с собой, наконец, заметил Нэд. Как он не пытался увильнуть, а все-равно выходил разговор по душам.
- Достояние... чего? - он усмехнулся, но боль в плече заставила его смешок быстро затихнуть и он, закусив губу, застонал, когда Мелисса вытаскивала осколок.
На этот раз мисс Фрост точно издевалась над ним. Достояние нации! Да максимум, на что его хватило - это на одну долбанную песенку! И, конечно, это приятно, что ее до сих пор помнят - какой решительный вид был у Мелиссы, когда она говорила, что не врет, и правда напевала его песню полчаса назад - но... Но знаете что? Он не хочется стараться только для того, что бы оправдать чьи-то надежды. Тем более, надежды целой нации! Это может быть неплохим стимулом, но почему он должен делать то, что делают все? Кто завел этот порядок - родиться, выучиться, создать семью, умереть в преклонных летах? Почему он должен быть для кого-то примером и надеждой? Он поделился в своей песне кусочком своей души, и это большее, что он может дать. Кто посмеет просить большего?
- Я даже не хочу это ком... коммент... черт, комментировать, какое дурацкое слово, а? - он пытался сосредоточить свой взгляд на стекляшке, которую ему показывала Мелисса. - Достояние нации! Вы серьезно? Я же не герой, я всего-то музыкант... неудачник-музыкант, как скажут многие. Хотя я не знаю, в чем же заключается моя неудача? Напротив, все прекрасно - мой хит был неплох, и я добился большего, чем некоторые из начинающих... Слушайте, я чертовски пьян, я все-равно ничего дельного вам не отвечу...
Он собирался полностью съехать на пол и устроиться поудобнее, но цепкие пальчики мисс Фрост поймали его за подбородок и повернули его голову к свету. Нэд жмурился, вертел головой, пытался оттолкнуть руки женщины. Кажется, даже сильно схватился за ее ладонь, но потом, вспомнив, что имеет дело с хрупкой женщиной, тут же отпустил ее руку.
- Да-да, есть хорошие люди... я сам переведу бабулю через дорогу, и все такое... но не надо... черт... не надо... - он вертел головой, потому что яркий свет резал глаза, и это "не надо" - скорее была просьба убрать фонарик, чем перестать разговаривать с ним.
- Драка как драка... я не помл... полм... помню уже... кулаком в живот... это я его... или он меня? Я не помню, мне уже не больно, я просто ничего не хочу...
Да, в этот момент он хотел только одного - что бы его оставили в покое. Мелиссе удалось всколыхнуть в нем мысли, которые он предпочитал бы не трогать вовсе, но они снова лезли в его несветлую голову, и скрыться от них не получалось. Он мог умолкнуть и больше не отвечать Мелиссе, но это не спасло его от того, что он опять возвращался на несколько лет назад, в то время, когда еще о чем-то мечтал и пытался разобраться, что делать со своей жизнью. Сейчас же его пугало то, что у него нет никакой цели, и он не может ее найти. У него нет ничего. И он в сотый раз явится к матери пьяным - встретит ее укор. И он снова напьется так, что на утро ничего не будет помнить. И он снова может ввязаться в драку. Просто потому, что его ничто не держит. Ему не страшно и не плохо. Он просто потерялся и не может понять, чего он хочет и зачем ему чего-то хотеть.

 Отправлено: 22.03.14 21:08. Заголовок: Мелисса действительн..

Мелисса действительно удивилась. Брови взлетели вверх, а женщина внимательно посмотрела на своего пациента, который не знал, нужна ли ему жалость. Она-то ждала гордого отрицания, была к нему готова, а он... не знает? Возможно, не так уж и плохо, что он попал к ней именно в таком состоянии, это дало ей определённую фору, вытягивать ответы было проще, потому что у Эрскина оставалось всё меньше и меньше сил на враньё и браваду. Но неужели сил осталось настолько мало? И настолько ли это связано с состоянием алкогольного опьянения? Может, Эдмунд в принципе... сдаёт? Потеряв какую-то определённую цель в жизни, он мечется из паба в паб, чтобы залить тоску по великим свершениям, но силы оставляют его? Разве может такой человек, как Эдмунд Эрскин потратить всю свою жизнь на пьянство? Мелисса не исключала, что такой расклад ему частично нравится, но неужели ему этого будет достаточно? Ведь у него были цели, мечты, он стремился вперёд, он выбился на вершины чартов, а что случилось потом? Разочаровался в выбранном направлении? Не смог выбрать для побед другое поле битвы? Понимал ли сам Эрксин, что его привал несколько затянулся?
- Родители жалели вас не так часто, как хотелось? - то ли вопросительно, то ли утвердительно пробормотала Мел, тут же смутившись собственной дерзости, - Простите, это, пожалуй, не моё дело.
Она просто не смогла удержаться от вопроса, такого классического и затёртого до дыр, но ведь наиболее точного из всех. Семена всех проблем высаживают именно в детстве, на мягкую и благодатную почву, впоследствии их удобряют, а они прорастают в цветущие комплексы, потребности, нездоровые желания, которые сорняками портят более благородные чувства, высаженные на той же почве. С годами почва затвердевает и посадить в ней что-то новое становится куда сложнее, для этого требуются серьёзные потрясения, способные расколоть окрепшую личность, в трещины которой и смогут попасть новые семена. Так было у Мел, сложившая личность пошла по швам после смерти родителей, в многочисленные трещины проникли страхи и мании, ранее ей неизвестные, ей понадобилось немало времени, чтобы собрать свою личность и не дать сорнякам уничтожить все благородные побеги в её душе.
Могло ли что-то во взрослой жизни Эрскина расколоть его личность? Мел сомневалась. Точнее, она очень надеялась, что у него не случилось ничего плохого. Он просто заблудился, просто свернул не туда, и не было ничего достаточно убедительного для того, чтобы он хотя бы попытался найти свою тропинку в дремучем лесу самостоятельной жизни. Может, проблема в отсутствии самостоятельности? Отнюдь, выглядел он достаточно уверенным в себе. Но всего ли это касалось? Может, ему действительно нужен тот, что поможет ему, кто возьмёт за руку и выведет на верную дорогу? Кто-то, за кем он пойдёт добровольно, кого послушает и не станет роптать? Есть ли в жизни Эрскина такой человек? И, если нет, появится ли он в скором времени? Потому что он Эду нужен, ох, как нужен.
- Ну, а что вам не нравится? - удивлённо пожала плечами Фрост и не сдержала улыбки, - Разве не приятно быть достоянием нации? Особенно если этого заслуживаешь? Чем дальше целишься, тем дальше попадёшь, когда цель далека, ты заранее готовишься к долгому походу и набираешься решимости и сил... Главное, чтобы вы сами не считали себя неудачником. Многие считают, что вы просто больше не можете писать. Вам повезло один раз, с одним хитом. И на этом ваша творческая жила иссякла. Вы просто больше не можете создать ничего стоящего, удача отвернулась от вас, так говорят.
Мелисса действительно слышала много мнений об Эрксине и его творчестве. Не все ей нравились, но все она обдумывала, пусть с некоторым страхом, но допуская их справедливость. К счастью, они не оправдывались. А сейчас и вовсе рассеялись в пыль. Ведь перед ней сидит сам Эдмунд Эрксин, отличный музыкант, который сошёл с дистанции слишком рано.
- Я не считаю вас неудачником, - после небольшой паузы добавила Лисса, - Потому что для музыканта удача - это только полдела, как мне кажется. Вторая часть - это упорный труд. И вот тут я готова поверить, что вы, мистер Эрскин, бессовестный лентяй.
Она усмехнулась и с интересом посмотрела на Эдмунда. Ей было интересно, что он скажет на это. Согласился, начнёт горячо отрицать, или опять сошлётся на пьяный дурман и уйдёт от ответа. Это тоже был показатель. Пусть он говорил, что не может нормально соображать, он не мог отвязаться от мыслей, которыми активно снабжала его Мел. Да, она не могла его убедить начать вести здоровый образ жизни. Но она могла попытаться зародить в его голове мысли, которые однажды помогут ему выбраться из этого болота самому. Потому что в его случае только он сам сможет помочь себе. Пока он сам не решит, что больше не хочет гробить себя в пабах, никто не сможет решить это за него. А если кто-то будет пытаться, лишь вызовет обратную реакцию. Поразмыслив, Фрост пришла к выводу, что это неплохая версия. Эдмунд Эрскин действительно страдал от излишней самостоятельности. Которую старательно демонстрировал направо и налево. Вот он захотел стать музыкантом - и стал. Вот он начал пить - и это его выбор, который никто не может осуждать. Пока он сам не решит, что не прав, ничей авторитет не сможет на него повлиять. А были ли у него авторитеты вообще?
- Легко отказываться от помощи, куда сложней её принимать, - заметила Мел, пытаясь продолжить осмотр пациента, которые неожиданно решил оказать сопротивление, - Очень хорошо, что с "не надо" мы определились. Но знаете ли вы, что вам надо, мистер Эрскин?
Она надеялась отвлечь его этим вопросом, чтобы он перестал сопротивляться на какое-то время. Всё же он был сильнее её, поэтому справиться с ним у неё вряд ли получится, если его комплекс джентльмена в какой-то момент даст сбой. Можно было бы позвать санитаров или его собственных дружков, которые, вероятно, ещё не ушли и ожидают в коридоре, но вряд ли это сильно бы поспособствовало душевному равновесию пациента. Он смирился с ней, но показывать свою слабость кому-то ещё может быть для него невыносимым. И мы снова вернёмся к началу и просьбам проводить на выход.
- Какой же вы безответственный, - покачала головой Мелисса, убирая фонарик и ощупывая распухший нос Эрксина, - То ли свято верите в собственную неуязвимость, то ли так спешите на ту сторону. Если чувствуете свою вину за что-то, необязательно наказывать себя таким способом. Любую вину можно искупить, ведь правда?
На последнем вопросе голос доктора дрогнул, а взгляд её на пару секунд потускнел. Она очень надеялась, что ответ на последний заданный ею вопрос "да". Потому что это означало бы, что и она сможет однажды получить прощение за всё, что натворила. Но проходил год за годом, а она так и не могла простить себя. Может, путь Эрксина - не самый плохой? Может, вместо того, чтобы пытаться выискать прощения, ей стоит наказать себя? Достойна ли она прощения после того, как навлекла смерть на собственных родителей? После того, как сбежала, как не помогла им? Может, она не могла бы ничего сделать, но ведь она могла бы попытаться? И не лучше было бы ей сгореть в том доме вместе с ними? Зачем она выжила?
- So be stronger, be a fighter, let it lasts, - прошептала она, отчаянно моргая, чтобы смахнуть незваные слёзы, появившиеся в уголках глаз. Нет-нет, это мы уже проходили, никаких наказаний. Они бы не хотели этого для тебя, они желали тебе только счастья, они бы хотели, чтобы ты жила и помогала другим. Так же, как ты помогаешь сейчас Эрскину. Эрскину, написавшему песню, ставшую твоей мантрой на случай кризиса. Кто-то считает до десяти, кто-то представляет себя в прекрасном месте без горестей и печалей, Мелисса Фрост выбрала для себя песню. Или песня выбрала её? Она просто вовремя заиграла на радио, когда Лисса сидела на полу в своей комнате, обхватив голову руками, и пыталась справиться с приступом отчаяния. На автомате она начала повторять за исполнителем слова песни, она повторяла их ещё долго после того, как песня закончилась. Заиграла следующая, но её Мел уже не слышала, она нашла себе спокойную волну. Это было её спасение, и сейчас она не могла так просто оставить человека, который создал его. Она наклонила голову ниже, чтобы Эрксин не видел побледневшего лица своего врача, задирая ему футболку, чтобы проверить слова об ударе в живот.
- Это очень плохо, мистер Эрскин, - справившись с собой, тихо заговорила Мелисса, - Когда человек ничего не хочет - это очень плохо. И страшно. Так, а пока давайте-ка снимем это...
Осторожно, чтобы не сильно тревожить больное плечо, Мел помогла Эрскину снять футболку, чтобы иметь возможность продолжить осмотр. В лицо ударил терпкий аромат улиц, выбивший из головы доктора все лишние мысли и заставивший её на пару секунд задержать дыхание.
- Да, крепко вам досталось... - покачала головой Фрост, оценивая количество гематом на теле Эрскина. Большая часть не относилась к сегодняшнему инциденту, что подтверждало догадку о достаточно частых боевых походах Эрксина. Хотя, какая это догадка. То был вполне реальный факт.
- Если где-то заболит сильнее, говорите, - попросила Мелисса, ощупывая грудную клетку Эрксина, чтобы определить наличие сломанных рёбер. Она искренне надеялась, что их не найдёт, и хорошо понимала, что точных гарантий отсутствия повреждений дать не сможет. Увы, так же хорошо она понимала, что на рентген Эрксина ей точно не затащить. Даже с помощью всех санитаров и приятелей.

 Отправлено: 26.03.14 10:02. Заголовок: Right thoughts, righ..

Right thoughts, right plans, right action
Almost everything could be forgotten

Вот, вот что верно - Эрскин не нуждался в жалости потому, что к ней не привык. Это было просто не для него. О нет, он же не бледный юноша со взором горящим, которому только дай, что пожаловаться на жизнь, а потом обними и поплачь вместе с ним. О нет, это не вариант Нэда. Он как-то даже не задумался, что в трудной ситуации ему можно обратиться к кому-то за поддержкой: во-первых, мужчина должен со всем справляться сам, а, во-вторых, каким бы открытым человеком Нэд не был, а это как-то неправильно - вешать на кого-то свои заботы и, уж тем более, требовать к себе внимание. Поэтому он не мог решить, что лучше - если Мелисса пожалеет его или же оставит в покое, он просто не знал, потому что ему не было с чем сравнивать.
Но до понимания этого ему было далеко - он был слишком пьян, что бы мыслить логически, что уж и говорить о том, когда он действует и говорит на эмоциях. И он до сих пор хмурился и удивлялся - как так он ляпнул свое "не знаю"? И только когда Фрост задала вопрос, он усмехнулся, и спросил:
- Вы что, из тех, кто думает, что все наши проблемы родом из детства? Как эти, заправские психологи? По-моему, это все чушь...
Человек сам создает себе проблемы - так считал Эрскин. Нет, конечно, воспитание и окружение влияют на то, каким будет человек в будущем и что он будет делать, но Эрскин вовсе не считал это главным. И его позиция была такова, что свои проблемы он должен решать сам, а не винить окружающих за то, что он такой уродился. Так всегда и было, правда, получалось, что он свернул где-то не туда и в итоге превратился в пьянствующего "философа", вместо того, что бы продолжать путь успешного музыканта. И проблема была в том, что он особенно-то и не видел разницы между этими дорожками. Он единственное, что, пожалуй, еще хотел - так это быть честным хотя бы с самим собой, и раз он понимал, что сверкать голливудской улыбкой на МТВ - это не его, так он от этого и отказывался. Кривить душой - это последнее, что он будет когда-нибудь делать.
- То есть, по-вашему, вот это... дос... дос... "достояние"?- он развел руки в стороны, заставляя Фрост окинуть его взглядом и не дав Мелиссе нормально закончить перевязку на плече.
Вот уж дааа, вот оно, достояние нации. Валяется на полу в местной больничке, от достояния нации несет потом и крепким алкоголем, достояние нации выглядит, как грязная свинья, достояние нации, видимо, шикарнейшей пример для остальных. Пример того, каким не нужно быть. Достояние нации отвратительно, разрушительно, никого не слушает и грозит закончить свои дни в очередной пьянке, когда не успеет успешно увернутся от летящей бутылки - как это вышло в этот раз. Достояние нации думает лишь о том, как бы забыться, и где бы найти еще бутылку водки, и у кого бы на нее занять денег. Достояние не интересует то, что происходит в мире - зачем, если у него есть прекрасная пьяная страна, куда можно убежать? Достояние нации такое достояние!
- Вот это пьяное тело заслуживает еще одного нагоняя, я не звания народного любимчика. Это... это вы сказали... ахаха... - он засмеялся, так же, как когда говорил, что ему сегодня было весело. Он не понимал, как Мелисса может видеть в нем что-то хорошее. И даже не просто хорошее, а что-то, черт побери, великое. Великое? Ну правда, Мелисса? Даже в свои лучшие дни он был просто неплохим музыкантом, и больше ни на что претендовать не пытался. Ему не нужно вести за собой людей - о нет.
- Вот! Вот бессовестный лентяй и правда, подходит ко мне больше!
Но, впрочем, он ничего не делает не потому, что ему лень. Ему просто нужно найти вдохновение на что-то. Найти вот это самое что-то.
- Лентяй, пьянь, пропойца, раздолбай, эт сеттера, эт сеттера... - он почти театрально поклонился, и если бы его не повело вперед - то это получилось бы почти изящно. В голове такой кульбит, конечно, отозвался тем, что "вертолетик" сделал очередной круг.
- Но это не творческая жилка иссякла. Желание иссякло. Как-то так. Да, пожалуй, как-то так, но правда, это не важно... Черт, фонарь!
Да, он понимал, что Мелисса хочет ему помочь, и честно старался не мешать ей, но после того, как свет ударил в глаза, он и вовсе потерял ориентацию в пространстве, и это было неприятно. Держись, Эрскин, ну что ты совсем раскис?
- И, знаете, у меня правда нет сил с вами спорить... Пусть будет так - пусть моя самая большая проблема - что я ничего не хочу, и что я не собираюсь взглянуть на это все повнимательнее... Черт, голова так кружится, что я там несу? Я уже не понимаю.. Не слушайте меня, окей?... Вину? Искупить?
Он не считал себя виноватым. Он сам сделал свой выбор - выбрал пьянки и пьяный дебош. И это было осознанное решение, а не ошибка, что бы быть виной. Он никого не предал, со всеми был честен... единственное, перед кем он виноват - это мать. Перед ней было и правда стыдно, но вина забывалась, как только Эрскин выпивал пару рюмок, потому что в этот момент он начинал чувствовать себя "в своей тарелке". Можно ли искупить вину? Эрскин не специалист в этом вопросе, но Мелисса спросила с такими нотками в голосе, что Эрскин, даже в дупель пьяный, понял, что он обязан ответить.
- Не знаю, но думаю, что можно... - сказал он, уставившись в одну точку. - Ну, кроме тех случаев, если вы расстреляли пару сотен невинных, но это вряд ли наш случай. Эй, что-то не так?
Что-то изменилось, а Эрскин не в силах был понять, что, но ему показалось, что что-то случилось с его доктором - женщина как-то притихла... Или это ему спьяну так кажется, потому что он еще чуть-чуть, и отрубится прямо здесь, на полу?
Мелисса решила осмотреть, есть ли еще какие повреждения, и принялась стягивать с него футболку. Это его, даже такого пьяного, слегка смутило - он обхватил себя руками, как стесняющийся ребенок, вздрогнул, когда Мелисса прикоснулась к нему. Он чувствовал себя неуютно - будто стал совершенно беззащитен перед Мелиссой. Эд еще негромко бормотал свое "не надо", пока женщина осматривала его ушибы, но на сопротивление сил не хватало, и после того, как Эрскин ухватился за руку Фрост и испугался, что мог сделать ей больно, повторять такое не хотелось.
- Да все нормально, заживет... ай, елки!... Нет-нет, мне не больно.
Мне не больно.

 Отправлено: 29.03.14 19:30. Заголовок: Мелисса не смогла сд..

Мелисса не смогла сдержать улыбки на словах об "этих заправских психологах". Многие почему-то не считали психологов и психиатров настоящими докторами, ведь их лечение нельзя заметить сразу же. Они не накладывают швы, повязки или гипс, потому что они лечат ментальные раны, те, которые нельзя увидеть при обычном осмотре. Их нельзя потрогать, их не всегда получается вычислить сразу, а для лечения каждой нет определённой процедуры. Каждый человек - индивидуальность, у каждого своё восприятие, к каждому пациенту необходим особый, индивидуальный подход. Как и к любому человеку при любой болезни, конечно же. Только вот куда сложнее вычислить аллергии души, чем тела. Интересно, а что бы сказал Эрксин, узнай он, что принимающий его доктор является дипломированным психиатром? Рассмеялся бы? Испугался? Разозлился? Заявил бы, что никому не позволит копаться в своей голове, потому что ему это не надо, и перестал бы отвечать на вопросы доктора? В любом случае, Мелиссе казалось, что раскрывать сразу все карты не стоит, слишком много лишней информации для одной бедовой, пьяной головы.
- Ну, в большинстве случаев это действительно так, - пожала плечами Фрост, не переставая улыбаться, - Конечно, все свои проблемы мы создаём себе сами, но именно в детстве мы получаем тот запас эмоциональных ресурсов, который сможем расходовать в последующем.
Наверное, она говорит слишком сложно для восприятия Эдмунда в его нынешнем состоянии. Он явно боролся со сном и головокружением, а доктор слишком длинными словесными конструкциями лишь убаюкивает его. С другой стороны, это заставляет его прислушиваться к ней, реагировать, пытаться сосредоточиться, пусть это и было для него сложно. Но он борец, он так просто не сдастся.
Он развёл руки в стороны, и Лисса послушно оглядела его с головы до ног. Это достояние? Это гордость? Это человек?
- Почему бы и нет, - мягко сказала Фрост и вздохнула, - Мистер Эрксин, достояние - это не тело. Достояние - то, что находится вот здесь. И здесь.
Она положила руку ему на грудь, после - на голову, а он рассмеялся. Снова рассмеялся, будто вспоминал свои былые похождения в пабе. То ли они действительно были ему так сильно по душе, то ли таким образом он в который раз напоминал себе, что теперь это - его жизнь. Теперь он пьяница, раздолбай, эт сетера, эт сетера...
- Бедный вы, бедный, - он смеялся, ёрничал, кланялся, а она погладила его по волосам, качая головой, - Мне вас совсем не жаль, но в то же время очень жалко.
Она не собиралась оправдывать его за то, что он сам с собой сделал, за то, что упирался и не принимал помощь, за то, что опускался на дно, хотя, Фрост была уверена, в его окружении были люди, которые всегда были рядом, чтобы вытянуть его обратно, стоит ему только попросить. Но он не хотел обратно, он наслаждался своей новой жизнью без проблем и обязательств. Ему не нужно было ходить на работу каждый день, не нужно было ни о ком заботиться, не было необходимости переживать и волноваться. В его жизни всё было отлично. У него были новые друзья, у него была масса веселья и никаких последствий, ведь свои раны он не считал последствиями. Он не хотел считать их последствиями, потому что для этого не было места в его новой жизни. Он как будто добровольно опустился на дно бутылки, через стеклянные стенки он мог видеть мир кругом, но мир не мог достать его. Это создавало иллюзию неограниченности собственных возможностей, неуязвимости и полного благополучия. Он знал, что ведёт себя неправильно, он признавал это, но вместо того, чтобы бороться, он... гордился? Или только делал вид, потому что боялся переступать черту? Потому что там его ждала неизвестность. Сейчас он точно знал, чем закончится его вечер, знал, где проведёт ночь, и единственным сюрпризом было пробуждение, а что будет ждать его по сторону пьянства? Чем ему заниматься целыми днями? Вдруг он уже не сможет вернуться к музыке, вдруг она ему больше не нужна? Что тогда он будет делать? Неизвестность могла пугать его, пусть сам он в этом себе и не готов был признаться. Легче сдаться и сделать вид, что наслаждаешься, чем вступить в борьбу и проиграть. Это была следующая версия Мел: Эдмунд просто не знал, что будет делать, если бросит пить, он потерял свой ориентир, заблудился. И заплутавшего Эрскина ей было очень жалко. Она хотела бы ему помочь, но пока ещё не определилась, как сможет это сделать.
- Ну, почему же не слушать, мне всегда было приятно вас слушать, - улыбнулась Лисса, осторожно стягивая с пациента футболку, - Всё хорошо, мистер Эрскин, всё хорошо.
Ей было стыдно за свою несдержанность, это было весьма не профессионально с её стороны, а она даже не могла извиниться за себя, потому что тогда пришлось бы признаться, что что-то не так. А в этом она признавалась только себе, старательно, изо дня в день убеждая себя, что она не права. У неё всё хорошо, прошлое отпустило её, она может вздохнуть полной грудью. Но она сама цепляется за него с отчаянием утопающего и не позволяет себе отвернуться от домика в Алверстоне, объятого пламенем. Она пока не могла его отпустить. У неё были в нём незаконченные дела. Или же, подобно Эрскину, она боялась того, что ей нечем будет заполнить нишу, что освободится после печальных воспоминаний. И тогда снова её накроет пустота. Но она снова отвлеклась.
- Мистер Эрксин, вы что... стесняетесь? - Мелисса удивлённо вскинула брови и, не сдержавшись, прыснула в кулачок, - Ну, что вы, как маленький, право, прекратите, вряд ли у вас там что-то такое, чего я не видела.
Она положила ладони на руки Эдмунда и осторожно нажала, чтобы заставить его опустить их вниз и не мешать ей. Этот жест изрядно позабавил доктора, так что она снова сумела выпрыгнуть из темноты собственных проблем и погрузиться в потёмки души пьяного музыканта.
- Если что - знайте, я вас очень уважаю и свой осмотр провожу со всем возможным уважением, - стараясь говорить серьёзно и скрыть то и дело вылезающую улыбку, произнесла Лисса, пока её руки плавно переходили от третьего ребра к четвёртому, - Надеюсь, если я сообщу вам о необходимости провести осмотр... нижней части вашего пьяного тела, вы не обвините меня в сексуальном домогательстве?
Она надеялась, что не перегнула палку, не хотелось бы обидеть пациента, которому, верно, и так сильно досталось. Задержавшись на месте вскрика Эрскина, Мел осмотрела его повнимательней.
- Не всё заживает так быстро, как вы того хотите, - заметила доктор, осторожно нажимая на болезненную гематому, - Порой необходимо не просто ждать, пока пройдёт, но и сделать что-то самому для собственного лечения.
Определив, что опасности данная точка не представляет, Фрост перешла к другим. Эрксин что-то бормотал, ещё немного, и он заснёт, а для этого было пока рано. Сначала надо привести его в чувство, иначе с утра ему будет совсем уже невесело.
- Так, а теперь мы с вами немножко прогуляемся, - Фрост несколько раз хлопнула в ладоши перед самым лицом Эдмунда, приводя его в чувство, после поднялась на ноги и за здоровую руку потянула пациента на себя, заставляя его подняться, - Давайте, мистер Эрскин, давайте, ну, же, вы сможете, давайте...
На то, чтобы поднять тело с пола, Эдмунду и его доктору понадобилось несколько минут. После Фрост перекинула руку мужчины через своё плечо и, поддерживая его второй рукой за спину, осторожно повела в сторону двери в глубине кабинета, за которой находились уборная и душевая кабина.
- Вот, хорошо, вы молодец, мистер Эрскин, ещё совсем чуть-чуть, - подбодряла пациента Лисса, стараясь дышать как можно ровнее и радуясь туфлям на устойчивой колодке. Иначе полетели бы они вместе с Эдмундом весь некрасиво, больно и на пол. За дверью было темно, пошарив рукой по стене, Мел нащупала выключатель и уже при свете осторожно повела Эрскина к душевой кабине. Вместе они опустились на пол душевой, Эрксин - прислонившись спиной к стенке душа, Мел - рядом на корточках, переводя дыхание.
- Отличная работа, - похвалила она пациента и на выдохе поднялась, - А теперь поможем вам немного освежиться.
Она дёрнула ручку, и на Эрксина полилась холодная вода. Сделав струю чуть потеплей, Фрост заглянула в кабину.
- Ну, как? - поинтересовалась она. Может, это был не самый профессиональный её поступок, но ведь врач назначает такое лечение, которое, по его мнению, будет более эффективным? Для усталого и пьяного Эдмунда, по мнению Фрост, это был самый эффективный способ прийти в чувство. Да и помыться ему не помешает.

 Отправлено: 04.04.14 16:05. Заголовок: we are the pigs, we ..

we are the pigs, we are the swine
we are the stars of the firing, of the firing line

Да, ему было сложно воспринимать то, что говорит доктор - во-первых, Эрскин никак не мог справиться с предательским головокружением и все свое внимание уделял именно ему, а, во-вторых, что бы понять сложные предложения Мелиссы, ответы на которые Эрскину нужно было хорошо обдумать, Нэду приходилось собираться со всеми своими силами, а сил, на самом деле, осталось немного. И нет, это скорее касается не его физической формы, а именно душевных сил - Фрост и так заставила Эда самому себе задавать вопросы, над которыми он раньше не задумывался, а теперь он должен вести разговор на философские темы - о воспитании и социализации человека. В каком-то смысле, это, конечно, разговоры для пьяных людей - многие в нетрезвом виде любят пофилософствовать и кажутся себе проницательными гениями, но зачастую, когда силы есть разве что на то, что бы найти себе местечко для сна поудобнее, вовсе не умными мыслями занята голова.
- Я потом, когда разберусь, скажу вам, согласен я с вашей точкой зрения или нет, - пробормотал Эрскин. – Но одно скажу точно – «вот здесь и здесь» ничего необычного вовсе нет, заурядные мозги и заурядное сердце. Это вовсе не достояние…
Была у Эрскина такая черта в характере – он не считал себя примечательным. Обычный человек, не лучше других, не какая-то там знаменитость, не какая-то звезда сцены, просто тот, кто всегда делал, что хотел. Нэд никогда не ставил себя выше кого-то, и даже своего конкурента, Мортимера, в определенной степени уважал. Поэтому он не понимал, где же рассмотрела в нем Мелисса «достояние», ладно бы он хотя бы что-то важное в жизни сделал. Пара неплохих песен – это пока что все, на что Эрскин был способен, и это не весть какое большое дело давно кануло в Лету. Но Мелисса так уверенно стояла на своем, даже наблюдая во всех красках то, до чего Эдмунд себя довел… Странно. Но и об этом он тоже подумает потом. Хотя бы когда руки женщины не будут проверять его синяки.
Он не то, что бы сильно стеснялся, просто чувствовал себя не очень уютно: мало того, что Мелиссе удалось заглянуть в его не самый радужный внутренний мир, а теперь Эрскин сидел перед ней полуголый, и он прекрасно понимал, что это тоже не самое приятное зрелище. Хотя бы потому, что потом от него стало нести еще больше, да и вообще, он давно не в лучшей форме – набрал лишний вес и выглядит не как мужчина, о котором мечтает каждая женщина.
- Жаль или не жаль, вот в чем вопрос… - криво усмехнулся Эрскин. – Нет, я не стесняюсь, просто пьяный мужик – это в принципе не самое лучшее зрелище для молодой женщины, а полуголый пьяный обалдуй – так вообще… какое тут уважение ко мне вообще может быть?
Мелисса продолжила проверять его синяки, а он пытался не морщиться, когда ему было больно – показывать свою слабость еще больше он не собирался, остатки еще не совсем пропитой гордости не позволяли. Терпи, - сказал он себе, скоро осмотр твоих «боевых ранений» закончится, и тебя отпустят отдыхать. Терпи, тем более, что прикосновения симпатичной женщины – это не так уж и неприятно.
- К вопросу о сексуальных домогательствах мы позже вернемся, договорились? – добавил Нэд еще один пунктик.
Мелисса заставила его подняться - комната перед глазами поплыла, но Нэд старался сам держаться на ногах, не перенося свой немаленький вес на плечи бедной женщине, пусть даже получалось у него плохо. Эдмунд бормотал что-то невнятное и явно терялся в пространстве, но Фрост слушался, потому что больше ему ничего не оставалось. Оживили его немного лишь струи воды, когда он оказался под душем - они же помогли немного протрезветь. В какой-то момент Эдмунд и сам поднялся на ноги в душевой, но, впрочем, на утро он уже плохо помнил то, как санитары помогли ему перебраться в палату, как он еще побрыкался, когда его заставили переодеться в больничную пижаму, и как выглядели эти медбратья... Он уже был совершенно невменяем, и единственное, на что способен - так это, наконец, заснуть.

Утро выдалось, к большому удивлению Эрскина, не самым печальным. Конечно, ему стоило больших трудов открыть глаза и вообще понять, где он находится, но это был не худший вариант из тех, что у Нэда бывали. По крайней мере, тут было тепло, он не умирал от сушняка, а голова хоть и была как купол, но болью отзывалась несильной.
Да, могло быть и хуже.
Эрскин сам добрался до умывальника, и даже привел в порядок растрепавшиеся волосы, и, сидя на своей больничной постели, думал, как ему смыться поскорее из больницы, учитывая, что его джинсы еще не просохли, рукав на его джинсовке был порван, а футболка - забрызгана его же кровью. Нужно было позвонить кому-нибудь - например, Ридли - что бы тот принес ему что-нибудь посвежее, и, разыскав телефон в кармане джинсовки, Нэд набрал другу. Сообщать матери, где он провел ночь, он не собирался - она и не удивиться даже, узнав, что ее сын опять ввязался в драку.
Он чувствовал себя глупо, когда разъяснял Ридли, что с ним стряслось. Он чувствовал себя неуютно в больничной пижаме - они издеваются, но... реально, пижама? Он никогда не спит в пижаме! Его знобило с перепоя, и настроение было не на высоте, а больничные процедуры его, естественно, не улучшили, разве что головная боль стала еще потише, когда он выпил пару таблеток, и единственное, на что Нэд уповал - так это на то, что скоро вернется к своей привычной жизни. Нужно было выпить, и об этом он позаботиться к вечеру. А пока оставалось только ждать, когда унизительная ситуация закончится.
- Твою мать, - негромко выругался Нэд, вспоминая то, как делился своими соображениями за жизнь прошлым вечером. Вот же дурак...

 Отправлено: 09.08.14 22:52. Заголовок: Ну, зато теперь она ..

Ну, зато теперь она точно нашла себе занятие на ночь. Которой, конечно, осталось уже не так много: когда все хлопоты с пациентом были завершены, а сам он благополучно уснул в своей палате, за окнами занялся рассвет. Что Мелиссу ничуть не расстроило, наоборот, давно ночные посиделки в больнице не пролетали так стремительно. А уж в эту опасную ночь, когда призраки прошлого подобрались к ней совсем близко, такой быстрый ход событий был особенно ценен. Остаток дежурства Фрост заполняла формуляр Эрскина, определяла диагноз, назначала лечение, рылась в справочниках, не сдержавшись, записала все наблюдения в свой журнал. Да, конечно, Эдмунд не попал к ней по роду её нынешней деятельности, но ведь может она позволить себе немного посвоевольничать? Он был действительно интересным случаем, ей было, над чем поломать голову, она даже забыла про то, что не закончила расставлять книги в новом порядке, так увлеклась описанием своего нового пациента. Пусть эти описания в его карту не пойдут, а останутся в её журнале, в ящике её стола. На случай, если однажды судьба снова столкнёт их, и старые наблюдения помогут ей окончательно утвердиться с диагнозом. И, что главное, с лечением.
Что же с вами не так, мистер Эрскин? Если вы не считаете себя несчастным, почему же вы такой грустный? Если вы не считаете себя достойным чьей-либо заботы, почему не знаете, нужна ли вам жалость? Если не знаете, куда дальше идти, почему до сих пор не остановились? Что вы скрываете, мистер Эрскин? Ото всех кругом, а главное – от себя? Где же тот ваш потерянный маяк, что раньше заставлял вас как-то выплывать из пучины серых будней, а сейчас уже не показывает, где находится ваша спокойная бухта? Да и нужна ли она вам? Может, весь ваш мир – война, ваш путь – парад, ваш голос – иерихонская труба? Но где же тогда ваша армия? В каком камне ржавеет ваш меч? И где то, что ради чего вы боретесь? Может, в этом проблема? Вы полны энергии и сил, но не знаете, на что их направить? Музыки оказалось недостаточно, но неужели ничего другого так и не пришло вам на ум? Будто вы разочаровались сами в себе и не считаете, что достойны большего.
Лисса нахмурилась и отложила ручку. Потёрла переносицу пальцами, покачала головой. За окном было совсем светло, Мелисса покрутилась немного в кресле и решила, что ей сейчас очень нужен кофе. Где его раздобыть? Автомат в холле больницы показался вариантом слишком простым и не таким вкусным, как тот же кофе от мисс О’Лири. Она открывалась очень рано, об этом Фрост было известно, так как она не раз заходила в кофейню после ночных смен. И, пусть путь до неё был не самый близкий, Мел решила немного размяться. Заодно подышит свежим воздухом. И заскочит домой. В голову неожиданно пришла мысль, что её пациента не в чем будет выписывать, ну, разве только подарить ему больничную пижаму, чему он вряд ли будет рад. Конечно, у него наверняка ещё остались друзья, которым он мог позвонить и попросить привезти ему что-нибудь из одежды, но Фрост очень захотелось сделать Эрскину небольшой подарок. Можно сказать, в благодарность за то, что спас её. И своей песней – когда-то давно, и своим появлением – этой ночью. И, чем чёрт не шутит, может, он её запомнит, поймёт, что больницы – это не всегда так уж плохо, тогда они будут встречаться чаще. Нет, конечно, она вовсе не желала ему частых посещений больницы, но давайте начистоту. С его нынешним образом жизни он вряд ли сможет их избежать. Только если нарочно, как делал это раньше. Ну, а вдруг теперь прекратит?
У неё оставались кое-какие вещи Руперта, которые вполне могли подойти и Эдмунду. Выбрав джинсы и серую рубашку, Мелисса аккуратно сложила их, убрала в пакет и двинулась к следующему пункту своего прогулочного маршрута – кофе в «Кофе». Утро выдалось хорошее, прохладное, но безветренное. Пусть Фрост никуда особенно не торопилась, до кофейни она добралась довольно быстро. На обратный путь ушло времени чуть больше, так как Мел старалась идти медленней, чтобы не обессилеть раньше времени, да и думалось в дороге хорошо. А в больнице первым делом пошла проведывать Эрскина.
- Ну, как там мой любимый пациент? – бодро поинтересовалась Мелисса у медсестры, сменившей Эрин после ночного дежурства.
- Это ты про Эрскина? – Клэр хихикнула, - Проснулся, насколько я могла наблюдать. Но не буянил.
- Это хорошо, - кивнула Лисса, - Значит, можно его навестить. Если он, конечно, ещё не сбежал от нас через окно.
В палату она вошла как раз вовремя, чтобы услышать размышления Эрскина, которые он высказал вслух. Фрост не сдержалась и хмыкнула.
- И вам доброе утро, мистер Эрскин, - она широко улыбнулась, проходя в палату и ногой закрывая за собой дверь, - Я ваш лечащий врач, на случай, если вы не помните. Как ваше самочувствие? Надеюсь, ваша ремарка касалась каких-то личных внутренних переживаний, а не общего физического состояния. Иначе придётся оставить вас в больнице ещё на сутки.
Она улыбнулась шире и, приблизившись к пациенту, протянула ему сначала пакет, потом – один из двух картонных стаканчиков кофе, которые она несла на подставке в другой руке.
- Вряд ли то, что осталось от вашей футболки, вообще теперь можно носить, я бы настоятельно советовала вам её выкинуть, прямо сейчас, - доверительно поделилась своими соображениями Мелисса, присаживаясь на стул рядом с кроватью, - Считайте это гуманитарной помощью от Девонпортской больницы, вы можете отказаться, но хуже от этого будет только вам. Прошу вас только не обижать меня и выпить хотя бы кофе. Он ирландский, только тс, никому об этом не говорите.
Она и сама не знала, что за муха её укусила, обычно подобное количество слов она могла растянуть на целый день, а тут – израсходовала всего за пару минут. Впрочем, ей понадобилась пара секунд, чтобы проанализировать собственное состояние – облегчение. Это была тяжёлая ночь, и они с Эдмундом её пережили. А ещё проявление крайнего дружелюбия – отличный способ разговорить пациента. Она периодически пользовалась подобным приёмом, посмотрим, насколько успешным он будет сейчас.
- Ну, мистер Эрскин, - Мелисса сделала глоток кофе и лукаво улыбнулась, - Вернёмся к теме сексуальных домогательств?

 Отправлено: 13.08.14 12:01. Заголовок: Одно Эрскин знал точ..

Одно Эрскин знал точно - выбираться из больнички стоит как можно быстрее. Во-первых, потому, что обстановка здесь, как и в любой больнице, угнетающая. Даже если ты знаешь, что угроз твоей жизни никаких нет, больница - это не то место, что заставляет радоваться. Во-вторых, здесь негде достать выпивку, а для Эрскина этот вопрос - насущный. И, в-третьих, ему было стыдно за свое поведение прошлой ночью. Мало того, что его притащили ни свет ни заря, так еще и доброй женщине доктору пришлось выслушать его пьяную околесицу, а потом возиться с его раной полночи. Последнее, конечно, ее работа, но от этого Эдмунду нисколько легче не становилось.
А вот сейчас ему будет стыдно за то, что доктор Фрост услышала его ругательство - он не заметил, когда она вошла, и это "твою мать" вырвалось у него довольно громко, и, как оказалось, еще и при женщине.
- О! П-простите, ради бога! - всполошился Нэд, обернувшись к вошедшей в его палату Мелиссе. - А, это вы... та, что провозилась со мной пол-ночи...
На его лице появилось виноватое выражение - как же так, я устроил вам бессонную ночь, а вы пришли меня проведать? И что это за пакеты у вас в руках? И... кофе?
- Доброе утро, - вспомнив о приличиях, поздоровался Нэд. - Эээ... я... просто не люблю больницы. Не самое приятное - проснуться в больничной палате, не так ли?
Наконец-то у Эрскина появилась возможность получше рассмотреть женщину - вчера у него все плыло перед глазами и у Нэда не особенно хорошо получалось сфокусироваться на лице доктора Фрост. А теперь взгляд его не был затуманен алкоголем, и Эрскин отметил, что девушка очень мила: темные печальные глаза, строго очерченная челка, узкий подбородок... Красивая. Добрая. Но удовольствие от любования красивой женщиной скрадывал стыд перед ней же за поведение Эрскина прошлым вечером. Не пристало милой девушке так сильно за него переживать и так заботиться, не смотря на то, что каждый пациент больницы должен получить своевременную помощь.
Странно это. Почему, когда он в своем самом отвратительном состоянии, красивые женщины испытывают к нему не отвращение, а жалость? Хоуп была точно такая же - не бросила его, когда он был пьян... А теперь и Мелисса Фрост повторяет ее подвиги. Почему они не бегут от него и не воротят нос? В чем же причина? Что в нем такого хорошего, что заставляет их остаться? Он же был грязный, обрюзгший, с этой ужасной раной на плече, от него несло за километр, и он не контролировал себя... Куда как привычнее, что бы этот вид вызывал недовольство и отвращение, но ему... хотят помочь? Зачем?
И некстати он подумал о Хоуп. Теперь опять весь день будет ее вспоминать. Не дай бог еще, после пары-тройки бутылок, примется искать ее фото в телефоне.
Эрскин сначала не понял, что за пакет протянула ему Мелисса, но при ближайшем рассмотрении это оказался пакет с одеждой, и было уже поздно отказываться, когда Эрскин держал "презент" в руках. Зато смущен он стал еще больше. Почему? Что же я такого хорошего сделал, что бы вы носились со мной как со списанной торбой? Еще и кофе... вот от кофе он совершенно не хотел отказываться.
- Спасибо... нет, правда, спасибо... вам не стоило так из-за меня волноваться. А новую одежду мне обещал подвезти друг.
Он покосился на свои, еще не просохшие, вещи, и, пожалуй, согласился с Мелиссой - футболке пришел конец, а джинсы требуют хорошей стирки. В пакете тоже оказались джинсы и еще рубашка. Что ж, если Ридли случайно забудет какой-нибудь предмет гардероба, в чем добраться до пивной у Эрскина будет.
- Вы уверены, что вам это не нужно? - он сделал глоток кофе, отставил стаканчик на прикроватный столик и раскрыл перед женщиной пакет. - Это может вернутся в том же состоянии, что и мои собственные вещи.
Уж лучше признаться честно и предупредить, пока Мелисса здесь, устроилась на стуле напротив него, и пока у нее есть время передумать. После этого Эрскин положил вещи на стол, а в свои руки вернул стаканчик с кофе. Он был очень нужен. От него хорошо прояснялось в голове и ненадолго уходил озноб. А еще он был безумно вкусный. Такой делают в хороших кафе - явно в не сетевых, слишком уж специфический вкус.
- Ха! - громко хохотнул Эрскин, когда услышал вопрос Мелиссы. В сознании всплыл вчерашний кусок разговора, где Эдмунд просил оставить сей вопрос на потом. Видимо, время пришло, но менее неловко Нэд себя чувствовать не стал. - Мне интересно узнать, что же напомнило вам об этом вопросе? Сами вы, безусловно, сексуальны, но я похож на паренька из старшей группы детсада. Нет, ну правда... пижама?
Он рассмеялся, не боясь, что смех аукнется головной болью.
Удивительно, что эта женщина уделяет ему столько внимания. Наверняка у нее множество пациентов, и наверняка есть люди куда интереснее Эрскина, так почему же она пришла навестить его, почему позаботилась принести ему вещи, почему вчерашний разговор оказался для нее таким важным, что она запомнила эту глупую фразу о домогательствах?
- Мисс Фрост... Мелисса, - отсмеявшись, он решил спросить. - Скажите мне, только честно, почему вы пришли? Да, я понимаю, обход пациентов... но это же еще не все, не так ли?

 Отправлено: 10.04.15 20:48. Заголовок: Ну, вот, пожалуйста,..

Ну, вот, пожалуйста, совсем другое дело. Приведённый в порядок Эрскин выглядел более жизнеутверждающе, чем тот, что пытался уползти от Фрост вчера. Глядя на такого мужчину, вполне можно было поверить, что у него в жизни всё хорошо. А синяки… да это он просто защищал свою девушку от хулиганов и вынужденно ввязался в драку. Смелый и благородный - да, пожалуй, его можно было таким назвать. Но хотелось бы, чтобы он был в первую очередь счастливым.
- Ничего страшного, не извиняйтесь, - Мелисса вскинула руки, стараясь не расплескать при этом кофе, в предупреждающем дальнейшие извинения жесте, - Поверьте, это не самое страшное из всего, что слышали эти стены.
Она улыбнулась, радуясь успеху пациента в запоминании лица своего лечащего доктора. А ведь ещё вчера он сам в этом уверен не был.
- Фрост, Мелисса Фрост, - подсказала женщина на случай, если не вся ещё память вернулась к Эдмунду, - И уберите это выражение с вашего лица, я его не заслужила. Не люблю заставлять людей чувствовать себя виноватыми.
Потому что чувство вины часто толкает людей на необдуманные поступки, на ненужные уступки, на сознательное причинение страданий самому себе. Если чувствуешь себя виноватым – считаешь себя достойным наказания. И либо позволяешь другим наказывать тебя, либо занимаешься возмездием самостоятельно. В любом случае ничего хорошего это не принесёт. Ни тебе, ни твоим близким, которые вряд ли разделяют подобные взгляды. К сожалению, последняя оставшаяся родственница Мелиссы Фрост не имела ничего против её душевных терзаний. Может, ещё и поэтому они сумели прорасти так глубоко в её душе. Но мы снова отвлеклись. Ведь сейчас речь вовсе не о Фрост и её прошлом, а об Эдмунде Эрскине и его неприязни к больницам.
- Позволю себе заметить, мистер Эрскин, с вашим новым образом жизни само по себе проснуться – уже большое достижение, - довольно серьёзно заметила Мел, но почти сразу мягко улыбнулась, чтобы сгладить суровую фразу, - Да и разве вам сейчас так уж плохо? Вас подлечили, согрели, выдали ультрамодную пижаму и даже – смотрите! – кофе в постель! Я бы не отказалась от такого утра, если честно. И, как мне кажется, события, предшествовавшие вашему пробуждению и даже засыпанию, были куда менее приятными.
Лисса пожала плечами и чуть прищурилась, глядя на Эрскина. Какой он интересный. Такой суровый и даже агрессивный со своими приятелями, приволокшими его в больницу, и такой скромный сейчас, с доктором. Да и вчера он вёл себя с ней весьма обходительно – в силу своих вечерних возможностей, конечно. Интересно, это связано с больницами, или всё же у него особо трепетное отношение именно к особям слабого пола? Такое заложенное родителями незыблемое правило: с девочками драться нельзя, девочек надо беречь, с девочками всегда нужно вести себя вежливо и обходительно. Отсюда и это вчерашнее высокоградусное красноречие при попытках выбраться на волю, отсюда и хозяйственное оттирание пальцев доктора – девушки – от следов крови, отсюда и это ненужное смущение из-за того, что доктор – девушка – делал свою работу, а на утро пришёл с новой порцией бонусов.
- Мистер Эрскин, право, это вам не стоит воспринимать это как что-то особенное, - покачала головой Мел, - В стаканчике кофе и паре вещей нет ничего сверхъестественного. За кофе я пошла в первую очередь для себя, но и вас решила не забыть, поскольку в любом случае должна была прийти с утра, чтобы решить вопрос о вашей выписке. А вещи захватила, поскольку посчитала, что вы, вероятно, захотите покинуть это место как можно быстрее, в чём вам, безусловно, поможет содержимое пакета. Но можете подождать своего друга, я не против, больше времени для лечебных процедур.
Она привстала, чтобы взять карту пациента и ещё раз перечитать собственные записи. Может, заставить его сдать все анализы и записать на ещё парочку обследований? Мало ли что он уже успел схватить в этих своих бравых походах, сам того не ведая? Будет повод задержать его в больнице подольше, а значит, получить больше времени для общения. Интересные случаи, знаете ли, на дороге не валяются и сами ко врачам ходят редко. Вот и приходится заманивать их и удерживать любыми возможными способами. Только что-то подсказывало Мелиссе, что с Эрскином такой вариант не сработает. Придётся его отпустить. Пока.
- Ну, это определённо не мой фасон и даже размер, так что сожалеть об этих вещах я вряд ли буду, - заверила пациента Мел, кивая на пакет в его руках, думая, что Руперт, скорей всего, и вовсе не заметит пропажи пары своих вещей, - И я искренне надеюсь, что это сюда больше не вернётся. Даже в пакете, а не на вашем бренном теле. А вот вы заходите. В любом состоянии.
Лисса так и представила себе эту картину: когда Эдмунд приходит к ней в гости, спрашивает доктора Фрост, а ему указывают на психиатрическое отделение. То-то он удивится. Может, даже неприятно, чего Мелиссе, конечно же, не хотелось. Но ведь он не будет, в самом деле, держать на неё обиду за то, что она скрыла от него свою специализацию? В конце концов, в первую очередь она врач. И вчера она интересовалась в первую очередь физиологическим состоянием своего пациента. Психологические проблемы были затронуты лишь вскользь, к вящему сожалению доктора.
- Ох, ну, что вы, - теперь пришла очередь Фрост смущаться, когда Эдмунд поделился с ней своими наблюдениями о её сексуальности, - И кто вам сказал, что я об этом вопросе забывала, может, я с нетерпением ждала вашего пробуждения, чтобы вернуться к данной теме? И ко второй, которую мы тоже решили оставить на утро. А пижама очень милая, вы зря. Но если вам не нравится… снимайте – продолжим.
Джули бы ею гордилась в этот момент. Не привыкшая к нерабочему общению, особенно с представителями мужского пола //Блэквуд не в счёт//, сейчас Фрост просто превзошла себя. То ли ей действительно не хватало нормального общения, то ли она боялась, что сейчас Эрскин уйдёт, а она так и не успеет сказать ему всё, что хотела. А что, собственно, она хотела бы ему сказать?
- Ну, за ночь вы были единственным поступившим пациентом, так что я обязана были прийти, а до моего официального обхода по отделению ещё… - она глянула на часы, - Полчаса, так что почему бы и нет? Вы же не возражаете против моей компании? Если хотите подождать друга в одиночестве, пожалуйста, я ни в коей мере не хочу навязывать вам своё общество. Просто расскажите, как вы себя чувствуете, чтобы я могла решить, выписывать ли вас или ещё нет.
Лисса снова улыбнулась, после уткнулась в карту, пытаясь дочитать записи, но всё время попадая взглядом мимо строчек. Он попросил честный ответ, а она от него многословно увильнула, но ведь это же неправильно. Если она не может быть честной с ним, чего она хочет от него? Нужно подать ему правильный пример.
- Но, конечно же, вы правы, - после паузы ответила Мел, - Это не только рабочая необходимость. Я… правда за вас переживала.
И всё её замечательное красноречие неожиданно стало иссякать. Слова подбирались с трудом, потому что из-за них приходилось вновь вспоминать прошлое. Те причины, которые и закрыли её ото всех. Но это всё было давно, давно и неправда. Be stronger.
- Не знаю, что… вы помните из вчерашнего, - приходилось делать паузы, чтобы подобрать нужное слово, Фрост всё ещё смотрела в карту пациента, - Но я говорила вам, что благодарна… за вашу песню. Потому что она… мне очень помогла. Вот вы… как справляетесь со стрессом? Кто-то считает до десяти… кто-то – мысленно уходит в счастливое место… кто-то свои беды заедает, кто-то… запивает, а я в плохие минуты напевала вашу песню. И мне становилось легче. Честно. Так что я обязана вам за помощь куда больше, чем вы – мне.
Она, наконец, подняла на него глаза и дёрнула правый уголок губ в улыбке. Конечно, из её объяснения мало что можно было понять, но суть она, как ей казалось, передала верно: вы помогли мне, мистер Эрскин, поэтому теперь пришла моя очередь помочь вам. Если вы мне позволите.

 Отправлено: 25.04.15 02:24. Заголовок: Ругательства - ну, к..

Ругательства - ну, куда же без них. Но Эрскин окинул взглядом стены палаты, когда девушка упомянула их, в надежде найти подсказку совсем на другой вопрос - что может быть хуже притащенного посреди ночи пьяного мужика, брыкающегося, ругающегося, как сапожник, и так и норовящего сбежать, снеся пару-другую ширм и тележек с инструментами? Больница в принципе место страшное, тут могут оказаться и безумные душевнобольные, и строптивые старики со страшно исказившими их болезнями, но пьяный обалдуй - пожалуй, он не слишком-то выбивается из этого ряда. Такой же неуправляемый псих, как и первые, и за ним так же неприятно ухаживать, как за вторыми. А Мелисса - здесь. И на ее лице ни тени обиды или отвращения. Врачебный долг врачебным долгом, но ведь это еще не все? Пациенты, как бы много их ни было, все-равно для нее не на одно лицо - кого-то можно уважать за стойкость, кого-то стараться меньше беспокоить из-за непрекращающегося нытья... А Эрскин, интересно, какой пациент? И почему, ну почему же доктору Фрост его жалко?
Взгляд Эдмунда вернулся к Мелиссе.
- Стены, может, и потерпят, но женские ушки должны слышать совсем другие слова, - сказал он. И нет, он вовсе не флиртовал с девушкой - он говорил это серьезно, что бы это звучало как неоспоримый факт. Куда уж ему флиртовать, когда так стыдно и когда голос получается таким усталым...
Хорошо-хорошо, он не будет с ней спорить насчет своей вины и правда постарается выглядеть менее пристыженным, но это сложно. Добрый доктор для него слишком много сделала, а что сделал он?
- Конечно, вы правы, - со вздохом согласился Нэд, покрутив в руках стаканчик с остывающим кофе. - Но, согласитесь, проснуться дома - куда более приятный расклад. Даже если кофе в постель принести некому.
Зачем он это добавил? Не нужно было. Делится с девушкой своим одиночеством - чуть ли не напрямую сказал - и зачем? Может быть, его давно никто не жалел и хотелось простого человеческого участия. Может быть... И нет, Нэд, не нужно вспоминать прошлое - не нужно вспоминать звучащее в тишине твоей спальни "Все хорошо, Нэд". Не надо.
- Хм, и пижама уже по определению не может являться ультрамодной, - улыбнулся Нэд, что бы скрасить свое предыдущее заявление.
Мелисса принялась объяснять, что ничего особенного в ее действиях нет, а Нэд продолжил изучать ее. Ночью, когда он был пьян, он мог только смутно разглядеть ее личико, что уж и говорить об эмоциях девушки, но сейчас он заметил, что, видимо, и правда интересен ей. Но почему? Одна глупенькая песенка не делает ему чести...
- Но ведь не к каждому пациенту вы так приходите? - Нэд склонил голову на бок, пытаясь разгадать доктора.
Чем могла так сильно помочь его песенка ей? Что там было... быть сильнее, стать бойцом... Но зачем это девушке? Зачем Мелиссе Фрост быть сильной? Судя по ее профессии, она и так уже сильный человек. Медицина - это ой как непросто, причем это касается ни сколько ее как призвания, сколько того, что это - общение с людьми, которым страшно, это столкновение с чужой бедой. Тут хочешь не хочешь, а будешь сильной. Так зачем же мисс Фрост быть еще сильнее?
- Что ж, я предупредил, - ответил Нэд. - А вот заходить в больницу... ну, разве что для того, что бы еще раз сказать вам спасибо.
Но в пьяном состоянии как-то не хочется оказываться тут еще раз...
- А что? Вы будете спорить, что это не так? Тогда я еще раз повторю: сексуальны в этой комнате только вы. И, пожалуй, я останусь в пижаме, потому что без нее буду выглядеть еще жальче.
Да, ему стыдно светить перед девушкой своим обрюзгшим телом. Тем более, с "боевым ранением" на плече.
- Ко второй теме? - переспросил Нэд. А сам судорожно перебирал в голове, что такого он еще вчера наговорил? Они долго выясняли, достояние он или нет - ха! достояние! а то как же! - а потом... кажется, было что-то об уважении и его сердце... Мелисса, разве вам все еще не терпится доказать мне, что я лучше, чем есть?
Нэд задумался. Полчаса до официального обхода? То есть, кофе, одежда - это еще не все? Доктор предпочла зайти к нему рано утром, учитывая, что хорошо выспаться сегодня ночью ей никто не дал? Она, может быть, и вовсе не прилегла после ночной смены?
- Нет-нет, нисколько не возражаю! - поспешно ответил Нэд. Оставив опустевший стаканчик на столик, он склонился к Фрост и дотронулся до ее руки, державшей его карту - будто девушка и правда сейчас встанет, развернется и уйдет. Будто хотел остановить. Но тут же слегка смутился и опустил свою руку.
- Просто не привык к вниманию к своей персоне... ну... то есть... к такому вниманию, - он понадеялся, что Мелисса поймет, что он имел в виду. Он был звездой, а звезда всегда окружена вниманием - но это внимание пустое, это глупое обожание и нездоровый интерес, а сейчас Нэд говорил о простом человеческом сочувствии. Ведь Мелисса ему сочувствует. "Правда за вас переживала"...
- Не стоило, Мелисса, - "Доктор Фрост" звучало бы слишком официально. - Мне уже куда лучше.
Разве что не хватает снова пойти в бар, заказать джин, и... Но это не важно.
Удивительно, как девушка поменялась в последние минуты - прячет глаза, сбивчиво говорит... Будто ей больно вспоминать что-то. Будто Нэд своей песней - этой уже мало что значащей песней - затронул что-то глубоко личное, сложное эмоционально, возможно, не самое радостное.
- Хм, вот беспробудно запить - мой вариант, - хмыкнул он немножко отстранено, сложив руки на груди и отведя взгляд. Но нет, он не пытался закрыться от девушки - просто снова стало стыдно. Он почти признавал то, что он - алкоголик. И это его бесило - что он такой жалкий и отвратительный.
Он вздохнул и снова посмотрел на девушку, куда более участливо, чем прежде:
- Если мои строчки и правда вам помогли, то для меня это честь. Я думаю, будет бестактным спрашивать, что у вас случилось... но если мои строки что-то для вас значат, то знайте, их автор счастлив был подарить вам надежду, - тихо сказал Эрскин. - Жаль, что приходится разочаровывать вас своим пьяным появлением... Я давно перечеркнул все лучшее, что когда-либо создал.
Жаль. Он столько всего мог сделать, и не сделал. Он столько всего потерял из-за своего желания рушить все направо и налево. Жаль.

 Отправлено: 04.05.15 23:42. Заголовок: А, между прочим, Мел..

А, между прочим, Мелиссе часто говорят комплименты. Почти все её пациенты, уж если не начинают с лестных слов в адрес доктора, то совершенно точно ими заканчивают. А ещё они часто сетуют на то, что такая замечательная девушка всё ещё одна, что, верно, кавалеры в очередь выстраиваются, и пора бы уже выбрать кого-нибудь одного... Ну, как им объяснить, что очередь эта вовсе не такая уж и большая, да и разбрелась она, устав ожидать даму сердца, которая в очередной раз задержалась на работе, согласилась подменить коллегу, а то и вовсе заснула прямо на своих бумагах за столом. Конечно, был Руперт, но порой Мел начинала сомневаться в том, был ли он и был ли он у неё. Да и в последнее время он стал появляться на её горизонте всё реже и реже, что, конечно, также не способствовало душевному спокойствию доктора Фрост, а, следовательно, и возникновению желания завести какой-никакой роман. И ведь, действительно, возраст уже намекал, что роман пора заводить с продолжением, желательно, длительным, но разве есть у неё на это время? Увы-увы.
- Женские ушки привыкли к любым речевым оборотам, - отмахнулась Фрост, - И сказанный вами, повторюсь, далеко не самый страшный. Можно даже сказать, вполне безобидный.
Слышал бы Эдмунд, какими эпитетами изобилуют её обычные пациенты, видел бы, как ведут себя по-настоящему буйные пьяницы - он бы всерьёз пересмотрел своё отношение к собственным выходкам. Хотя, может, мисс Фрост просто повезло, и она видела самый облегчённый вариант пьяного музыканта, может, и он в минуты дурного настроения громит улицы Девонпорта и избивает его жителей, может, пристаёт к симпатичным девушкам или просто сквернословит на набережной. Только обычно такие пациенты и наутро ведут себя немногим лучше, разве что боль в висках не даёт им развернуться на полную катушку, а мистер Эрскин - вы только посмотрите - само очарование, стоило только лишним градусам покинуть его бренное тело.
- Смотря, что ждёт вас дома, - пожала плечами Мелисса, вспоминая собственную пустую спальню, - Или кто. А если никого, то почему бы разочек не дать кому-нибудь о себе позаботиться, м?
Ведь это же всё равно приятно - чувствовать чью-то заботу. Наверняка и у Эдмунда был человек, который окружал его теплом и вниманием, в конце концов, у него же были родители. С другой стороны, судя по горьким рассуждениям прошлой ночи //и по тому, что Мел читала в интернете, ладно уж//, детство Эрскина больше связано с разъездами, чем с родительской лаской. Поэтому он и не знал, хочет ли, чтобы его пожалели, или нет. Просто забыл, каково это: когда тебя жалеют. А ведь это порой тоже очень приятно. Ведь если тебя жалеют, значит, кому-то не всё равно. Значит, кто-то за тебя переживает. Значит, кто-то о тебе заботится.
- Смотря, какая пижама, - хмыкнула Фрост, - И, конечно, не всем пациентам с утра нужен ирландский кофе и свежая одежда, но я к каждому стараюсь найти индивидуальный подход. Ведь это моя работа - помогать людям тем, что им действительно необходимо. А не прописать парочку рецептов по методичке и выпустить в мир, забыв уже через пять минут.
Да и пациенты у неё обычно не из той категории, чтобы с ними можно было расправиться в один присест, но об этом мистеру Эрскину знать пока не стоит. Он изучал её, а она в ответ изучала его, примеряла этот образ к своим воспоминаниям и представлениям, выкраивая из всего обновлённый психологический портрет Эдмунда Эрскина. Итак, пьёт он достаточно давно, во все тяжкие ударился года четыре назад, но при этом не утратил прежнего себя окончательно. И, вроде бы, ему стыдно за своё поведение, вроде бы, он и сам не рад своему досугу, но пока не нашёл для себя достаточно веских причин для того, чтобы бросить свою пагубную привычку и вернуться в люди, может, даже на сцену. Что для такого человека может стать веской причиной? Слава, деньги, музыка? Всё это у него было, всё это он оставил сам. Семья? Вряд ли. Друзья? Наверняка, они у него ещё остались, просто он сам их избегает, не желая втягивать в свою новую жизнь. Так что же тогда? Девушка? Та, что принесёт кофе в постель с утра и пожалеет, когда так этого хочется?
- Уж лучше заходите сами, чем снова будете принесены на чьих-нибудь заботливых руках, - вздохнула Мелисса, теперь думая, как бы ей так ненароком выяснить у Эдмунда подробности его личной жизни, но на какое-то время сбиваясь от последующих слов, - Лучше не повторяйте это, а то я совсем зардеюсь. Но спасибо, да, спасибо... И... вы всё равно очень мило смотритесь в пижаме.
Она широко улыбнулась, пытаясь понять, сильно ли покраснела, но вот подвернулась удачная возможность, которую нельзя было упускать.
- О том, можете ли вы быть достоянием, мистер Эрскин, - напомнила Мел про вторую тему, - И про то, чего вам не хватает в жизни. Или кого.
Она постаралась, чтобы со стороны не бросалось в глаза то, насколько пристально она смотрит на пациента в эту минуту, ловя малейшие изменения в его лице, голосе, движениях. Угадала или нет? Девушка или нет? И если девушка, то есть ли какая-то конкретная?
Когда Эдмунд дотронулся до ладони доктора, она невольно вздрогнула и лишь усилием воли не отдёрнула руку. Не потому, что ей было противно или страшно, просто она уже совсем отвыкла от подобных прикосновений, пусть даже ничего не значащих. Ей часто жали руки, часто клали руки на плечо, даже приобнимали порой, но только Руперт гладил её ладони, да и то, когда это было в последний раз... Она с улыбкой кивнула Эдмунду, как бы говоря, что, раз он не возражает, она пока останется. После вернулась к его карте, параллельно слушая пациента.
- Это очень плохо, мистер Эрскин, - серьёзно сказала Лисса на следующие его слова, поднимая голову, - Каждому необходимо такое внимание. Это называется забота, и без неё, как правило, бывает очень тяжко.
Значит, был у него всё-таки этот самый недостаток заботы, значит, было что-то, чего ему не хватало. Значит, был кто-то, кого ему не хватало. Хотя, может, это не был кто-то конкретный, может, в один прекрасный день он просто устал со всем справляться в одиночку. Очень сложно тащить своё бремя одному, когда не можешь даже остановиться отдохнуть, потому что нет рядом кого-то, кто укрыл бы тебя от мира, пока ты набираешься сил. Может, Эдмунд просто устал, просто выкинул все свои обязательства и ушёл туда, где ему никто не нужен. Где он никому не нужен. По крайней мере, он сам может так считать.
- "Куда лучше" и "хорошо", - совсем не одно и то же, - заметила девушка, чуть хмурясь, - И запить - это вовсе не ваш вариант. Это просто ваш выбор. Самый лёгкий из возможных.
У неё тоже был такой выбор в своё время, только она не стала отдавать ему предпочтение. Тогда она просто отвернулась от всего, от всех и даже от себя, она создавала себе свои особенные миры, в которых не было ничего ей знакомого, в которых не было её самой, в которых всё было хорошо. Она могла бы пробыть в своих мирах всю жизнь, но её вытряхнули из кокона, вернули на свет, заново научили улыбаться, придали сил, и теперь она должна была помогать другим вспоминать, как это здорово - улыбаться. Улыбаться всем. Улыбаться всему. Улыбаться тому единственному и необходимому. И Эдмунд это вспомнит. Обязательно вспомнит.
- Они мне правда помогли, спасибо, - с улыбкой подтвердила Мелисса, - И мне правда жаль, что встретились мы при столь странных обстоятельствах. Непонятных. Ваше лучшее ещё впереди. Но почему же вы не хотите к нему стремиться?
На извинения красноречия уже не осталось. На пристальные взгляды не осталось смелости. Доктор Фрост сидела перед своим пациентом, покачивая одной ногой, бегая взглядом по строчкам карты, которые она уже, кажется, знала наизусть. Если он не ответит - не страшно. Он и не должен. Но теперь она уже не сможет оставить этот вопрос просто так и обязательно постарается найти ответ на свой вопрос. Так или иначе.