Отправлено: 01.10.14 22:49. Заголовок: tF. Light, Hope and Mercy

Локация: набережная Мерси-ривер и дом Хоуп.
Действующие лица: Хоуп Уилсон и Эдмунд Эрскин.
Время действия: начало августа 2013 года.
Сюжет: все пути, по канону, ведут к... лавочке.

 Отправлено: 05.10.14 14:48. Заголовок: Не будь он так взвол..

Не будь он так взволнован, и не перехватывай у него дыхание, он бы, возможно, со многим поспорил. И наверняка за эти мысли получил от Мии на орехи и вызвал у нее желание еще пару-тройку раз обозвать его балбесом.
Потому что он бы поспорил с тем, что просьба прогнать его - это простой выход, это то, что в тот момент казалось правильным. Это совсем непросто - отпустить любимую, зная, что без нее тебе никак, но она должна... должна быть свободна, счастлива, любима.
Он бы поспорил с тем, что "хорошо, что Хоуп от него отказалась", ибо это вовсе не было хорошо, Нэду было больно, когда он думал, что Хоуп так и не пришла на третье свидание. А теперь он знал, что приходила, что видела его, что подумала бог знает что... но одного испугалась правильно - он пил. И ему было еще больнее.
Он бы поспорил и с тем, что Мия вспомнила Тима и намекнула, что коллега Уилсон не прочь занять место возлюбленного. Ревность зашевелилась в душе Эрскина, но ей просто не оставили места другие чувства. Да и кто Эрскин такой, что бы запретить Хоуп быть с Тимом, если бы ей этого захотелось? Но разве ей нужен Тим? За четыре года так и не сумевший расположить ее к себе? Она любит вовсе не Тима, нет. Каким бы хорошим он не был.
Эрскин поспорил бы с матерью Мии о том, кто его побил. Как ни крути, а обидно было, что Оливер несправедливо осуждают в побоях... хотя кто только что колотил его по спине? Но это девушка от переизбытка эмоций, это можно не засчитывать, тем более, что переизбыток эмоций захватил и Эрскина: мужчина находился в ступоре, его потряхивало, и пальцы не слушались, когда он пытался приготовить себе рубашку.
И он, конечно бы, поспорил с тем, что он... нет, правда, миссис Оливер назвала его "мальчиком"? Он, конечно, не девочка, но... "Мальчик"? Этому "мальчику" тридцать три года, этот "мальчик" вел распутную пьяную жизнь, этот "мальчик" творил такие вещи, что лучше миссис Оливер не знать, иначе она еще задумается, а можно ли подпустить такого к Хоуп. Он мужчина. Мужик. Мужлан, на крайний случай, но... "мальчик"? Мальчик Хоуп...
Когда женщины оставили его в одиночестве, он выдохнул, наконец, но это не помогло с дрожью в руках - он долго провозился с тем, что бы расстегнуть рубашку, которая была на нем, хотя то и дело подначивал себя: скорее, скорее, тебе нужно к Хоуп, только она развеет твои сомнения, только она ждет тебя, не смотря ни на что, только она плакала о тебе... а ведь она единственный человек, который из-за тебя плакать не должен! Скорее, Нэд! Снова вспомнилось ее личико, эта ее беспомощность, эта ее растерянность, это ее волнение... Как же так, Нэд, куда же ты, когда я так сильно люблю?... А он все ищет правду, которая никому не нужна...
Переодевшись, Эрскин заставил себя быть сильнее - сжал руки в кулаки, справляясь с волнением, насупил брови. Для порядка сложил свои грязные вещи в стопочку, пусть хоть это свидетельствует о том, что он не беспомощен и может позаботиться о себе - не забывает о порядке в мелочах. А после этого Нэд присел на край ванны и спрятал лицо в ладонях. Покачал головой.
Дурак, Мия права, он все делает наперекосяк, все неправильно. Поступи он правильно, сейчас был бы с Хоуп. Приди он к ней раньше - и узнал бы о том, как сильно она его любит, от нее самой. Скажи ей, еще там, у Мии, в день, когда он вешал полку, что скучал по Хоуп, и все было бы иначе, ее личико светилось бы радостью... И даже раньше, намного раньше - заставь он себя не пить прежде, чем столкнулся с проблемами, которые выпивка приносит, и второе, и третье свидание с Хоуп ничто не могло бы испортить.
Нужна. Нужна. Нужна. Вспомни, как одно это слово всплывало у тебя в голове утром, когда ты мог поцеловать свою любимую девушку. Вспомни, как преисполнился новых надежд и как светло стало у тебя на душе, когда ты разрешил себе любить ее - наконец-то! Будто камень с души. Да что камень, целая гора! И ты опять в сомнениях? Нет, не в сомнениях, тебе стыдно, что ты не увидел сам, как Хоуп тянется к тебе всем своим существом, а ты зачем-то отталкиваешь ее, прикрывшись сотней слишком умных и слишком правильных причин...
Он бы поспорил с вернувшейся Оливер о том, нужен ли ему галстук, но у него уже не было сил: вскочив на ноги, когда Мия появилась в ванной, он послушно вытянул шею, что бы девушке было удобно завязать узел под воротничком.
Спорь или не спорь, а в одном Мия точно была права: Эрскин задолжал Хоуп ее счастье.
- Хорошо, - тихо согласился Эрскин с Мией.

walking down to the waters edge,
asking why I’m here instead of home,
now I stand alone

После недолгих скитаний ноги сами привели его сюда, на набережную Мерси ривер - место, где Эрскин находил для своей души покой. Идти к дому Хоуп он не решился, не смотря на то, что очень хотел - но пусть Хоуп сначала поговорит с Мией, и, кроме того, Эрскин рискует второй раз нарваться на Мо - не то, что бы он его боялся, но Хоуп не переживет еще одного побоища у нее на пороге. Эрскин хотел, что бы на этот раз им никто не помешал, а для этого нужно немножко переждать. К тому же, ему нужно было справиться с собой - то, что рассказала ему Мия, выбило его из колеи и заставило взглянуть на всю ситуацию по-новому. Сегодня утром Нэд смотрел в глаза Хоуп и желал ее больше всего на свете, и "взглянуть на ситуацию по-новому" вовсе не означало, что Эрскин передумал и сменил свое решение - нет же, он очень хотел к Хоуп. Дело в том, что его бездумная радость сменялась на глубокое чувство, стоило Эрскину вспомнить фотографии, которые показала ему Мия, и ему нужно было немного времени в одиночестве, что бы все осознать и успокоиться.
Успокоиться... Он несколько сомневался, что сегодня местечко около Мерси ривер сработает - после того, что рассказала ему Оливер, Нэд долго еще не сможет прийти в себя. Но девушки с ее осуждающим взглядом больше не было рядом, и Эд, шагающий по набережной к своей любимой лавочке, мог обдумать все в одиночестве, сосредоточившись на Хоуп.
Милая, любящая Хоуп... Неужели он не знал раньше, как много для нее значит? Неужели не мог об этом догадаться? Ее нежная душа не умеет любить иначе - Хоуп любит бескорыстно, сильно и... тихо. Хоуп и не нужно кричать о своей любви, она тем и ценна, что это чувство всегда готово согреть того, кому оно досталось, окружить его вниманием, тихим влюбленным шепотом, несмелой, но такой родной улыбкой. Ее любовь всегда рядом, стоит только позвать девушку по имени. И... И разве она не заслуживает такой же любви в ответ?
Как-то он сказал Мие, и сегодня она это вспомнила, что счастье Хоуп для него важнее собственного, не подозревая даже, что счастье Хоуп - это его любовь. Не подозревая, что за все эти годы девушка так и не смогла его забыть. Так в праве ли он решать за нее? Разве может он прятать от нее свои чувства, когда ему открыты все ее тайны? Ты ее счастье, сказала Оливер...
Их лавочка была занята, и это Эрскина слегка покоробило: молодые мужчина и женщина устроились на ней, смеялись и держались за руки. Как же так? Это их с Хоуп романтичное местечко, и никто не в праве на него посягать! Их с Хоуп... А есть ли они с Хоуп теперь? Почему он боится - даже сейчас - в это поверить?
Он почувствовал какую-то странную ревность... зависть... глупо, но чужое счастье напомнило музыканту, что свое он никак не решается построить. Нет, враки! Он же решился! Еще до того, как узнал от Мии подробности того, как Хоуп ждала его и всегда любила! Одного ее слова, взгляда, оказалось достаточно, что бы он потерялся и никуда не захотел уходить от нее!
Эрскин не стал церемониться - сделал вид, что ему плевать, и присел рядом, с краю, демонстративно не замечая посторонних. Может быть, догадаются что им нужно уйти.

I stop to stare at the oceanside
I'm breathing in just to feel it’s side with his
like you were here with me

Широко расставив ноги, он облокотился локтями в коленки и опустил голову на свои ладони. Поправил волосы. Парочка покосилась на него - странный мужик со следами драки на лице явно их не обрадовал и, к счастью Эрскина, эти двое ушли. Взявшись за руки.
А он стал смотреть на знакомый до боли пейзаж - он хорошо его изучил, все эти пристани, домики, вышки и даже выбоины на асфальте.
Если бы Хоуп решилась искать его, интересно, догадалась ли она, где его можно найти? Это место значит для нее не меньше, чем для него. Для нее всегда все много значило, а он... милая, я люблю тебя, я буду стараться, я буду хотя бы в половину таким же серьезным к отношениям, как и ты - как ты меня просила!..
Его сентябрьская девочка... Не так далеко до сентября. Как было бы здорово, если на первое сентября он заявился бы к ней на машине мороженщика - так, как он и обещал. Ее любимый мужчина, не забывший о ее дне рождения. Эрскин улыбнулся.

it's when I need you most,
and don't you know?

 Отправлено: 05.10.14 18:43. Заголовок: Хоуп Верити Уилсон н..

Хоуп Верити Уилсон никак не могла успокоиться. Она суетливо бегала вокруг Мо, то осматривая его руки, то вглядываясь в лицо, то зачем-то трогая его лоб, то пододвигая ему чашку с новым чаем, пихая в рот печеньку… потом неожиданно разворачивалась, схватив тряпку, спешила в коридор, чтобы убрать последствия недавней вспышки кузена, осторожно собирала осколки и разлившийся чай, добегала до кухни, выбрасывала собранное в мусорку, споласкивала тряпку… снова отвлекалась на Мо… снова возвращалась в коридор… опять к Мо… в коридор… Мо…
Нэд. Как ты там, Нэд? Уверена, что хорошо, ведь ты же с Мией, а она сумеет о тебе позаботиться. Обязательно поворчит, может, стукнет пару раз, но несильно, не со зла, просто чтобы привести тебя в чувства. Но в какие чувства ты придёшь? В те, что подвигли тебя прийти ко мне и просить прогнать тебя, потому что так, по-твоему, будет правильно? Или в те, что я сумела разглядеть в твоих глазах, когда была непозволительно близко? Те, что согрели меня из твоего прощального взгляда, те, что окончательно вывели меня из равновесия и не давали ни минуты покоя. Может ли так случиться… вдруг всё, что я сама себе напридумала… И это действительно их собственный… сказочный…
Просто голова шла кругом. С одной стороны, хотелось плакать от обиды и страха. За себя, за него, за Мортимера, за Мию, даже за Ридли с Салемом, - почему все они должны тратить своё время на их проблемы? Может, потому, что сами они их решить не в состоянии? Сколько уже шансов ими упущено, сколько времени потеряно, сколько сожалений пережито. А вдруг… вдруг он тоже переживает? Вдруг его сердце тоже не забыло её, вдруг отзывается прежней нежностью, вдруг он любит её так же сильно, как и она его? У них было столько времени… а у Хоуп всё ещё ощущение, что всё происходит слишком быстро. Слишком быстро, слишком близко, но никогда – не совсем рядом. Всегда немного около, всегда в паре сантиметров, всегда почти, но никогда – уже. Это их новое танго – вдвоём – когда супер-клей не держит их рядом, когда один отступает от другого, когда второй бежит, стоит первому оказаться слишком близко. Куча недоговоренностей, ворох умалчиваний, масса секретов, казалось бы, таких маленьких, незначительных, но при этом определяющих всё их движение. Будто они перешли на параллели, когда их пути могут оказаться совсем близко друг к другу, но никогда не пересечься. Больше никогда…
Мия застала Хоуп на полу в коридоре, когда Уилсон на автомате натирала идеальный пол, находясь мыслями где-то далеко, слишком далеко…
- Прекрати, - Хоуп встрепенулась, захлопала ресницами, медленно подняла голову.
- Мия! – она подскочила и в один прыжок оказалась рядом с подругой, чтобы, понизив голос, опасливо косясь на кухню, спросить, - Как… он?
- Жив, - безразлично пожала плечами Оливер, делая вид, что не замечает мольбы в глазах подруги, - Не совсем, конечно, здоров, но это уже давно было известно – что у Эдмунда Эрскина большие проблемы с головой…
- Мия, - Хоуп снова опасливо покосилась на кухню и увела подругу в гостиную, усадила на диван, устроилась рядом.
- Что? – после минутного молчания, наконец, поинтересовалась Оливер. Хоуп молчала, не зная, что сказать. С чего начать. И стоит ли ворошить эту тему сейчас? Может, стоит отпустить его, как он и просил, прогнать его, чтобы он мог быть счастлив, наконец, счастлив, даже если без неё…
- Ну, сколько можно-то? – закатила глаза Мия, наблюдая за душевными муками подруги, так ясно читающимися на её лице, - Ты сама не устала придумывать причины, чтобы отказаться от него?
- Устала, - призналась Хоуп, вздыхая, - Но что я могу поделать, если он… он…
- Он… что? – Мия склонила голову набок.
- Он… просил прогнать его… но потом он… - Хоуп несмело улыбнулась, почти сразу испугалась собственных мыслей, подалась вперёд, спеша поделиться с Мией своим открытием, - Он потянулся ко мне, Мия, понимаешь, будто он хотел меня поцеловать, как тогда, у лавочки, и потом… И, и, когда вы уходили, он так посмотрел на меня, Мия, он так… будто… будто…
- Ну, - подбодрила её Оливер, - Будто что?
- Будто перестал бояться, - наконец, нашла слова Хоуп, улыбнулась, - И мне теперь тоже можно не бояться…
И теперь им придётся поговорить обо всём, что было: вспомнить прошлую боль, перебрать свои ошибки… Ведь она сбежала. Должна была всегда быть рядом с ним, но сбежала. И, может, он сумел простить её, но никогда не сможет забыть.
- Уилсон, возьми себя в руки, - Мия встряхнула подругу, которая опять начала впадать в панику, - Тебе больше нечего бояться. Я с ним поговорила, сама. Да, да, рассказала всё. Про твоё опоздание, про твои слёзы, про… твой гербарий.
- Ты показала ему Стивенсона? – то ли с ужасом, то ли с восторгом спросила Хоуп.
- Ну, да, - широко улыбнулась Мия, - А ещё – сегодняшнюю переписку. Где ты рассказываешь, что бы хотела сделать со своим любимым.
Уилсон мгновенно стала пунцовой, открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла издать ни звука. Впрочем, Оливер она могла ничего и не говорить – та и так всё прекрасно знала.
- Ему понравилось, - заверила Мия, - Хотя, видок у него был такой же, как у тебя сейчас. Ошарашенный. Как будто и не ожидал никогда подобного исхода. Кстати, он передал кое-что. Для последней главы.
Оливер достала из кармана фотографию и протянула её Хоуп. Она сразу узнала её. Сразу вспомнила тот день. Пальцы затряслись, Уилсон пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать слёзы. Подумать только, всё это время он хранил её фотографию.
- В бумажнике, - будто прочитав мысли подруги, добавила Мия. Хоуп лишь кивнула, не отрывая взгляда от фото. Это же с их первого свидания. С их догонялок по Стюарт-стрит, с их катания на карусели, с их посиделок на набережной… Девушке стало тяжело дышать.
- О, дай угадаю, тебе тоже нужно прогуляться, - хмыкнула Мия, поймала рассеянно-удивлённый взгляд подруги и добавила, - Он выглядел примерно так же, когда я ему всё рассказала. И тоже заявил, что ему нужно на воздух. Пойдёшь поищешь его?
- Я… - а что она могла тут сказать? Что могла сделать? Где его искать?
- Иди переоденься, - как хорошо, что Мии не нужно много лишних слов, чтобы всё понять, - Мо я беру на себя.
Она легонько щёлкнула подругу по носу, забрала у неё тряпку и ускакала на кухню, откуда совсем скоро раздалось её преисполненное энтузиазма «сла-а-а-аденький!». Хоуп медленно поднялась и медленно пошла наверх, продолжая смотреть на фотографию в своих руках. Её не интересовала девушка, изображённая на ней – то была нехорошая девушка, полная страхов и пустых сомнений – но сама фотография… ведь это фото с телефона, что-то побудило его распечатать её… когда он это сделал? Зачем? Значит ли это, что он помнил её всё это время? Как часто доставал он эту фотографию? Как часто смотрел на неё? Как часто водил пальцами по истрёпанным краям, как это делает сейчас она? И отдал он эту фотографию… потому что готов получить оригинал?
- Уилсон! Ты почему ещё здесь? – возмущённый окрик вернул Хоуп в реальность, она подскочила на месте, прижимая к груди книжку Стивенсона, которую пересматривала с мечтательной улыбкой на лице, - Так, давай, убирай гербарий на место, мы уходим. И тебе тоже пора… на воздух.
- Я… да… да, сейчас… - Уилсон с трудом закрыла книгу вместе с фотографией на последней главе, с трудом поднялась, подошла к книжному шкафу, чтобы убрать Стивенсона на место. Теперь у него было своё исчерпывающее объяснение. И у Хоуп оно, наверное, тоже было.
- Отомри, - хлопнула в ладоши Мия, заставляя подругу обернуться, - Я нашла тебе платье. Всё, мы ушли.
И она выскочила за дверь, чтобы подхватить Мо и вместе с ним отправиться на пирожки к миссис Оливер. А Хоуп снова замерла, глядя на платье, выбранное Оливер. Красное. Красное в белый горох. Хоуп тогда думала: ему понравится…

Loving him was red. ©

С набережной дул ветер, но Хоуп не обращала на него внимания. Она уже видела на лавочке – их лавочке – знакомый затылок. Знакомый ли? Или это снова её попытка выдать желаемое за действительное? Она замерла, вглядываясь в него. Он? Или не он? Сделала шаг вперёд. Огляделась. Не случится ли сейчас так же, как в прошлый раз, когда она испытала это нестерпимое дежа вю на исходе Стюарт-стрит? Не окликнет ли её кто-нибудь в самый ответственный момент? Она сделала ещё шаг вперёд, чуть в сторону, чтобы получить возможность увидеть его в профиль… Надо же, Мия заставила его побриться. Но ведь это… это же всё равно он? Она зашагала вперёд чуть быстрей, старалась ступать тише, чтобы не привлечь внимание мужчины на лавочке до того, как она окончательно уверится в том, что это Нэд. Её Нэд. Впрочем, ей казалось странным, что вся улица до сих пор не оборачивалась в поисках источника этого оглушительного стука. А она ничего не могла поделать со своим сердцем. Внутреннее напряжение достигло своего предела. Она была совсем близко. Это был он. Совершенно точно, он.
Дрожащие пальцы скользнули по его щекам, поднялись выше, закрывая глаза. Девушка подошла вплотную, так что его затылок упирался в её живот. Это он, он, он. Он на их лавочке. Он, он, он!
- Прости, я опоздала, - тихо произнесла она, на лице появилась улыбка, а по щекам потекли слёзы. Она устала сдерживаться. Облегчение от его близости позволило ей отпустить себя. Но ни за что и никогда она теперь не отпустит его.

 Отправлено: 05.10.14 21:17. Заголовок: ...Эрскин улыбался. ..

...Эрскин улыбался. Ближе и ближе к самому сердцу осознавая, как сильна любовь Хоуп, он будил свою, разрешая ей, наконец, без преград занимать всю его душу, изгонять из нее страх, и быть больше, и лететь выше, и бежать дальше. Какая она, оказывается, необъятная! Но хватит ли ее?
Нужно любить Хоуп страстно и бескорыстно. Обязательно верить в нее и в ее любовь. Желать Хоуп еще сильнее, чем Эрскин желал девушку, когда ее красивые ножки покоились на его коленях. Переживать за нее еще больше, чем когда Нэд на всех парах гнал машину по Берни, что бы забрать испуганную Уилсон домой, обезопасив от приставучих мужиков. Ждать ее еще дольше, чем Эрскин ждал на третьем свидании. Остаться с ней, когда она заснула у него на плече. Не отпустить вечером, провожая домой...
И, кажется, у Нэда получится, нужно только одно - что бы Хоуп тепло улыбнулась и тихо, своим добрым ласковым голосом, произнесла: "Милый, ты все это умеешь". А сегодня с утра она без слов сказала куда больше, просто потянувшись к нему. И Эдмунд не знал наверняка, почувствовала ли Хоуп, что с его сердца упали замки, которые она смогла открыть без ключей, узнала ли в его глазах любовь, но если так... им не нужно будет слов и дальше. Они слишком много говорят и думают. Причем друг за друга. Прости, Хоуп, я глуп, я так глуп... не видел дальше своего носа... В прошлом - красного от пьянок, а сейчас... для кого же еще стоило возвращать свою жизнь в правильное русло?
Нэд еще немножко подождет, а потом пойдет к Хоуп, пошлет к черту все слова, останутся только он и она, и весь мир, будь он хоть сотню раз неидеален, не будет иметь никакого значения. Эрскин наделал столько глупых ошибок, и пусть будут еще, никто от них не застрахован, но сейчас Нэд обязан сделать все правильно. Хоуп будет счастлива. И будет счастлив он.
Здесь они впервые поцеловались. Здесь он дул на ее обожженные пальчики. Здесь накинул на ее плечики свой пиджак. Здесь впервые она прижалась к нему, придвинувшись, когда они сидели на лавочке. В тот момент он не боялся ничего и не думал ни о чем - когда Хоуп ответила на его прикосновения, когда сама притянула его за воротник, и... Кто сказал, что у них нет шанса вернуть то прекрасное, что связывало их? В разлуке оно росло, становилось больше и глубже, и уже не будет прежним... но оно будет в сотни раз лучше. Ведь Нэд и Хоуп созданы друг для друга.
Любимая, я устал бояться. Я не хочу больше мучить тебя. Я хочу счастья. Для нас с тобой. Это же возможно?
С воды потянуло холодом - как тогда. Вот сейчас от холода смогло бы спасти тепло ее губ.
Где-то вдали прогудел пароход. До боли знакомо - а когда-то Нэд ненавидел этот звук, болью отдававшийся в его затуманенном мозгу. Приходя сюда с плеером, с похмельной головой и желанием умереть где-то по дороге, он раз за разом слышал этот громкий привет. Но сейчас даже он заставил Эрскина улыбнуться. И только сейчас, согретый лучами еще далекой любви, он почувствовал себя обновленным. Он стал лучше. И это заслуга Хоуп.
Волнуется она так же, как он? Интересно, успела ли поговорить с Мией? Передала ли ей Мия фото? Поняла ли, что, отдав ей свой талисман на удачу, Эдмунд жаждет взамен получить ее саму? Интересно, а...
К его щекам прикоснулись ее пальчики - ее, он узнал их по их нежности. Ладошками закрыв его глаза, Хоуп прижалась к нему и Эдмунд, опьяненный счастьем, с едва не остановившемся от радостного предчувствия сердцем, услышал ее негромкий голос.
Выпрямившись, Нэд громко задышал - будто сам едва не плакал, его ладошки оказались на ладонях девушки. Улыбка стала шире.
Она нашла его. Она пришла к нему. Она почувствовала его одиночество. Она спасла его. Она услышала. Она здесь. И она не опоздала. Ни тогда, ни сейчас.
- Нет-нет, ты вовремя, - тихо сказал Эрскин, замотав головой. Поочередно притянул к губам ее руки - поцеловал сначала одну ее ладошку, потом другую.
К черту слова - объяснения, признания, рассказы, все это потом, все это после, когда Хоуп будет точно знать - Эрскин ее не бросит, никогда. Просить прощения, делиться страхами, объяснять свои действия - все это Нэду предстоит, но потом, когда Хоуп поймет, что он ее любит. Когда ей нечего будет бояться и когда она не будет в испуге замирать от неосторожного слова Нэда. Слова могут ранить, но есть кое-что куда лучше них... кое-что, что Нэд так давно хочет сделать! Целовать так, как он не целовал ее прежде!
Мужчина встал, потянув девушку к себе за руку - Хоуп пришлось сделать пару шагов, что бы оказаться перед Эрскиным. И снова лишь пара сантиметров разделяет их, но эта мелочь уже никогда не будет страшной и непреодолимой. Эрскин улыбался, обхватив ладонями щечки Хоуп и ласково стирая с них слезки большими пальцами. Ты больше никогда не будешь плакать, милая. Поправочка: если и будешь, то только от счастья. А сейчас, любимая, просто почувствуй - я здесь, я с тобой, я твой. Не нужно плакать. Мы оставим слезы в прошлом. Прости меня, моя Уилсон, за то, что меня не было рядом каждый раз, когда ты плакала. Тебе не нужно больше быть сильной, храбриться и переживать, у тебя есть я. Просто... будь моей, пожалуйста. А я... я так давно твой!
Скорее, скорее, ничто не остановит, нет никаких преград! Тихо, тихо, не спеши, это тот самый момент, его нужно смаковать...
Нэд медленно потянулся вперед, нашел губами ее губы и, не выпуская из своих рук ее щек, Эрскин оставил на ее губах нежный, невинный поцелуй. Будто целовал ее в первый раз и боялся. Смешно поморщился, виновато глянул на девушку, коснулся пальцами своей болячки - мешается. Ох уж этот Мо!
Но это не помешало ему в следующее мгновенье обнять Хоуп за плечи и поцеловать любимую девушку уже по-настоящему. Утоляя ее печали и утоляя свои. Потому что место Хоуп здесь. В его объятьях. Для его поцелуев.
Был ли он счастлив в этот момент? А Эрскин и не знает, он и не думал об этом, но остро чувствовал то, что он будто обрел свободу. Он разрешил своей любви править им и вдруг обнаружил, что она - это попутный ветер в его парусах. Она - это электрический ток всей его жизни. И ему больше не страшно. Рядом Хоуп. Любимая девочка, без которой... как он мог без нее всего минуту назад?
- Привет... бейб, - так знакомо шепнул Эдмунд девушке, переводя дух, широко улыбаясь и на несколько мгновений перестав ее целовать. Усмехнулся, довольный, и в этот момент осознал - да, я счастлив. Хоуп вернулась, что-то заставило ее вернутся, и Нэд знает что, и Эрскин снова может называть ее так, как давно привык - бейб. Помнишь, милая? Ты обязательно это помнишь. Мы будто вернулись в наш первый поцелуй - то же место, те же слова... Только чувства куда сильнее и мы другие - но совсем немножко, потому что не изменилось главное: ты моя, я твой, мы знали это, а потом... просто забыли. Но вспомнили, и не смотря ни на что, мы здесь.
Как сильно он скучал! По прикосновениям, по улыбке, по своим восхищенным взглядам, которые больше не нужно прятать! И с новой силой, с новой нежностью, Эрскин вновь стал целовать Хоуп, не давая ей опомниться ни на секунду. Он задолжал ей счастье, он отдаст его с лихвой - будет отдавать всего себя прямо сейчас.
Такой долгий путь - четыре года! - он должен был случиться, что бы в конце пути мы нашли свой свет. Мы долго петляли по своим печалям, справлялись со своими сомнениями, в какие-то моменты думали, что потеряли в пути самое главное, что сбились и идем не туда... Но мы всегда стремились друг к другу. Место встречи уже было выбрано.
Боже, боже, это она в его руках! Это ее любимые, мягкие губы! Это ее, еще мокрые от слез, щеки! Это ее волосы - распущенные локоны, которые он любит, каждый завиток! Это ее нежность и ее трепет - такой знакомый и такой родной! Я бессовестно в тебя влюбился, Хоуп! Чувствуешь ли ты? Чувствуешь.
Оставив поцелуи и на ее щеке, Нэд уткнулся в плечо девушки, зарывшись лицом в ее волосах, обнял ее сильно-сильно, и замер, не желая отступать и делать что-то еще. Она в его объятьях - так и должно быть. И он не хочет отступать, отпускать ее, вообще шевелится, кроме разве что того, что приглаживать ее волосы и гладить плечи. Я пьян, Хоуп.

 Отправлено: 05.10.14 23:43. Заголовок: Сколько ошибок можно..

Сколько ошибок можно совершить на пути к счастью? Возможно ли пройти к заветной мечте без единого разочарования? Бывают ли действительно идеальные истории любви? Когда-то Хоуп задавалась этими вопросами, а сейчас, чувствуя своими ладонями его улыбку, она поняла, что всё это неважно. Какая разница, как это бывает у других, когда вот оно: её счастье. Дорожавшее с каждой секундой в разлуке, крепнущее с каждым несказанным словом, неизбежное всё больше с каждой попыткой двух балбесов от него отказаться. Как можно было запретить себе любить его? Ведь это же… это так же естественно, как дышать и улыбаться. Это так же приятно, как солнечное утро и тёплые объятия. Это так же необходимо, как воздух и добрые слова. Огибая лавочку, чтобы оказаться рядом с ним, она не понимала, как смогла бы жить без него. Как смогла бы открывать утром глаза и не видеть его рядом. Как смогла бы слушать его песни и не знать, что он поёт их для неё. Как смогла бы бродить среди стеллажей в супермаркете и ни на секунду не задумываться о том, что купить ему, чтобы порадовать. Была бы её жизнь полной без всех этих мелочей? Без всех этих ярких звёздочек не небосклоне его любви? Нет. Нет, она бы не смогла без него. Просто не смогла бы. Что бы ни говорила себе, как бы ни уговаривала, она бы никогда не смогла убедить себя в том, что он ей не нужен. Потому что она не привыкла врать, даже самой себе.
Он нужен ей. Весь. Навсегда.
Нэд вытирал ей слёзы, а она никак не могла перестать плакать. Стоило только взглянуть на него – и новый поток слёз скатывался по щекам. Как тогда, на ступенях её дома, когда она плакала у него на груди и не могла остановиться. Это не были слёзы горечи, это не были слёзы радости, это – слёзы облегчения. Преодолев долгий и непростой путь, она, наконец, достигла своего счастливого места – в его объятиях. Как долго и как робко она мечтала о них, как представляла его улыбку, закрыв глаза, как прислушивалась к его голосу, сохранившемуся в её сердце. Она так долго готовилась к тому, чтобы вернуться к нему… а в итоге оказалось, что не была готова вовсе. Он застал её врасплох. Взял в плен. И она совсем не возражала против этого.
Она хотела что-то сказать, но не знала, с чего начать. Извиниться за свои слёзы? Сказать, как она счастлива быть снова рядом с ним? Поведать, как страстно она желала быть снова рядом с ним? Она смотрела в его глаза и понимала, что никакие слова сейчас не нужны. Он знает главное – она любит его и будет любить всегда. А остальное подождёт. Ведь они только в самом начале своего счастливого пути.
Он поцеловал её, а она почувствовала ту, давно забытую, слабость в ногах. Снова пришлось ухватиться за него, чтобы не упасть. Она смотрела, как он смешно морщится, и улыбалась. Она любовалась им, своим Нэдом. Его глазами, его улыбкой, его бритым подбородком, даже болячкой, - всё это было одинаково прекрасно для неё в данную секунду. Всё это было ею любимо. Всё это отныне безраздельно принадлежало только ей. За всё это она отдала всю себя.
Если в голове и оставались какие-то мысли – уже через секунду они окончательно пропали, стоило только ей оказаться в его объятиях. Как долго она этого ждала, как упорно пыталась оттянуть этот неизбежный момент, как счастлива была она в эту минуту. Минуту, две, три, - вот бы это не заканчивалось никогда. Она обхватила его за шею и прильнула к любимому всем телом, будто боялась, что этот мираж посмеет исчезнуть. Всё было настолько нереально, но в то же время не было сейчас в мире ничего более настоящего, чем эти руки на её плечах, чем эти плечи под её ладонями, чем эти губы, целующие её так, как никто и никогда не целовал.
Она забыла, как дышать, - кажется, так пишут в книжках о больших и светлых чувствах? Хоуп не забыла, ничуть. Никогда ещё она не дышала так свободно, но в то же время так жадно, стремясь набрать в лёгкие как можно больше воздуха, чтобы в следующем поцелуе не думать о недостатке кислорода, чтобы поделиться им с любимым, если вдруг ему не хватит.
- Теперь всё хорошо, - шепнула он в ответ на его фразу из прошлого своей столь же старой, но столь же актуальной. Будто они вернулись в счастливое первое свидание, будто получили шанс переиграть всё произошедшее после, но в этот раз имея за плечами весь печальный опыт четырёх лет разлуки.
Он целовал её, а она отвечала. На каждое прикосновение, на каждый вздох, - сейчас она остро чувствовала всё, в то же время не осознавая ничего, кроме теплоты его губ. С реки снова дохнуло прохладой, но разве эти мурашки на её руках от холода? Нет, это её восторг, её страх и её долгожданная взаимность. Он обнял её, а она замерла, тяжело дыша и прикрыв глаза. Мир кругом исчез. Испарился. Не осталось ничего, кроме Нэда. Она прижималась к нему и улыбалась. На губах остался горький привкус лекарства с его болячки и солоноватый – от её слёз. Губы горели, то с непривычки, то ли с нетерпением ожидая продолжения. Хоуп провела пальцами по его затылку, взъерошивая волосы, прижимаясь к нему щекой и тихонькой смеясь. А по щекам продолжали бежать слёзы.
- Всё хорошо, Нэд, - будто поделилась с ним великим открытием. Он, наверняка, и сам его сделал, но ей очень хотелось сказать это вслух. Что теперь – теперь уже точно – всё хорошо. И так будет всегда. Потому что они есть друг у друга и это ничто не сможет изменить. Они слишком многое пережили, слишком долго жили врозь, чтобы позволить чему-то разлучить их вновь. Они больше не смогут отказаться друг от друга. Теперь это ни к чему. Ведь всё хорошо. Всё так хорошо.

 Отправлено: 06.10.14 22:04. Заголовок: До боли, но такой пр..

До боли, но такой приятной, такой знакомой: "Все хорошо, Нэд". Столько раз он вспоминал гладящие его по волосам руки, полумрак спальни, пропахшей выдохшимся пивом, сбившиеся дыхание любимой смелой девочки, которая сама не понимала, какая она бесстрашная, ее успокаивающий голос. Сколько раз эти слова возвращали его к жизни.
Эдди негромко всхлипнул - нет, он не плакал, он смеялся, радовался, как маленький ребенок. Все не просто хорошо, милая, все сказочно хорошо, все прекрасно, все так, как должно быть: ты - моя, моя, моя! Никогда еще не было так хорошо! Так легко на душе, так далеки все страхи, так радостно, что хочется смеяться не переставая. И, уткнувшись носом в шею Хоуп, Эрскин смеялся.
Ты любим. Понять это - счастье. Влюбиться в женщину, боготворить ее, восхищаться ей, дрожать рядом с ней от волнения, преклонятся перед ее нежностью и мечтать о том, что бы любимая подарила тебе хотя бы мимолетную улыбку, а потом вдруг окунутся в ее любовь - это величайшее счастье в жизни. Понять, что твоя женщина дрожит не меньше твоего, что твоя улыбка делает ее мир светлее, что ты можешь одним своим поцелуем заставить ее глаза сиять, это ли не чудо?
Он любим, - это говорили ее руки и губы, ее слезы и ее смех, ее пальцы, зарывающиеся в его волосы, ее желание прильнуть к нему, спрятавшись в его объятьях. Тепло и счастье от того, что Нэд нужен Хоуп - здесь, сейчас, и раньше, и в будущем, и навсегда, - будто благословляло его. Когда Хоуп вот так рядом, Нэд понимает - ее мир строится вокруг любимого мужчины, она все для него сделает, она не отпустит, она не предаст, она позаботится, и это сделает ее счастливой. Впервые в жизни, пожалуй, Эрскин понимал, что от него кто-то так сильно зависим, что он кому-то так сильно нужен, что одно его присутствие рядом приносит радость, и в его душу приходил покой. Все страхи - что он не справится, что он не сумеет дать Хоуп того, что она заслуживает, что он разрушит прекрасное в ее душе, притихли где-то в уголке, а их место заняло желание показать девушке, что она любима не меньше. Нэд без нее никто, какая-то половинка человека. Ходит по земле, ест, спит, - существует, да и только. Но только с ней его сердце и разум обретают свой милый, уютный дом. Только с ней его жизнь, наконец, перестает быть скитаниями от крайности до крайности.
Он мог бы еще долго обнимать ее, вдыхая запах ее волос, но желание добраться еще раз до ее губ пересилило - Нэд оставил поцелуи на ее щеках, снова коснулся губ, а потом заглянул Хоуп в глаза. Она продолжала плакать, но ее глаза светились счастьем, и ее тихий смех, что он слышал, говорили о том, что это уходит ее волнение - через слезки. Эрскин стал целовать ее щечки, что бы они высохли. Ему нравилось, когда они краснели от румянца, а не от слез.
- Пообещал себе, что ты никогда больше не будешь плакать, и вот... как же плохо у меня с обещаниями, - он виновато улыбнулся: такой балбес, милая, я такой балбес... Но ты же это знаешь.
Ладони Эрскина скользнули с плеч девушки по ее спине, остановились на ее тонкой талии, Эрскин скрестил руки, что бы прижать Хоуп к себе.
В жизни каждого мужчины должна быть она - Его Женщина. Не каждому везет разглядеть ее, но, похоже, у Эдмунда с этим проблем не возникло: он знал, еще четыре года назад знал, что Хоуп - Она. Обстоятельства, ошибки... десять минут, превратившиеся в четыре долгих и безрадостных года, - все это случилось, но в глубине души, даже отнекиваясь и пытаясь быть с другими женщинами, он знал, что Хоуп - единственная. И, наконец-то, она в его объятьях, такая счастливая, такая красивая, такая... а уж это ее милое платье, и Эрскин еще не успел разглядеть ее ножки - бессовестно, в открытую, полюбоваться на них, пусть знает, пусть видит, что Нэд не может отвести восхищенных глаз...
А что бы Хоуп больше не плакала, он решил ее рассмешить.
- Знаешь, меня назвали твоим мальчиком... Не то, что бы я был против, но можно... можно я буду твоим мужчиной? - ведь ты Моя Женщина. Можно я буду с тобой? Можно, - я знаю, я чувствую.
И это стоило того, что бы побороться, стоило всех ошибок, глупостей, моментов, когда еще чуть-чуть, еще одно слово, но оно не сказано, и от этого горько. Стоило! За один незабываемый миг, когда его соскучившиеся губы вновь коснулись ее губ, стоило заплатить огромную цену, а теперь - до конца своих дней отдавать себя Хоуп.
Их размолвка уже не кажется такой страшной, время, разлучившее их, уже не властно и может сколько угодно крутить свой сломанный циферблат, гоняясь неведомо за чем и за кем. И Нэд еще не все рассказал ей, не объяснил, почему так долго и старательно убегал от нее, а потом, ведомый силой своей любви, вновь оказывался у ее порога, а потом опять отступал, просил прогнать, умолял стать счастливой без него и не решался в открытую говорить о своих чувствах... И почему все это время хранил фотографию девушки, с которой, как он считал, он никогда не будет... И пусть все это важно, несомненно, Эдди обязан рассказать ей, но...
Он мужчина, он сильнее, и он должен принимать решения, но больше он не будет делать этого один - сначала он узнает, чего хочет Хоуп. Так и только так будет правильно. Это его обязанность - быть главнее, защищать свою женщину от невзгод, что бы лишний раз ей не нужно было ни о чем беспокоится, но сейчас Эрскин обязан спросить у нее согласия, не взирая на то, что знает ее ответ:
- Никаких серьезных разговоров, хорошо? Разберемся со всем потом, у нас в запасе мно-о-ого времени, - улыбаясь, сказал Нэд.
И, глядя в ее глаза, понял - им не нужно слов. Потому что в ее глазах он читал то, как она скучала по нему, а по его она могла понять - Нэд просит прощения. "Прости меня за то, что заставил тебя волноваться, что чернил твои надежды, что не всегда оправдывал твои ожидания. Не всегда слышал твой голос и боялся, что наврежу тебе еще больше, вернувшись и потребовав твою любовь. Прости, что сомневаюсь в себе и вряд ли в один миг отучу себя от этой привычки. Прости меня, глупеющего от любви..."
Но мы поговорим об этом потом, правда? А сейчас будем наслаждаться моментом, беззастенчиво смотреть друг на друга влюбленными глазами, вспоминать наше первое свидание и, для закрепления, повторять те самые милые вещи, что у нас хорошо получались.
- Ты знаешь, что у нас дальше, - улыбнувшись, сказал Нэд, намекая на танцы в парке. - Не стоит менять программу. Разве что добавим туда... ты помнишь, что мне пообещала?
Хитрые искорки мелькнули в его глазах, и, выдержав паузу, он подсказал:
- Танго втроем.
Наконец-то он узнает, что это!
Отсмеявшись, Эрскин залюбовался Хоуп. Родная, близкая - как же ее не хватало! Как он мог думать о том, что бы отпустить ее? Как он мог не попытаться отстоять их чувство? Ее светлые локоны трепал ветерок, ее щеки еще розовели от слез, ее нежность окутывала его, ее глаза согревали его, к ее дыханию он прислушивался.
- Моя красивая, - тихо сказал он, коснувшись своей щекой щеки Хоуп, задержав дыхание, прикрыв глаза. И девушка наверняка догадалась, какое слово было главнее. А второе... лишь отголосок того давнего момента, который они оба не забыли - там, у дверей квартиры Нэда, та самая секунда...

 Отправлено: 06.10.14 23:58. Заголовок: Наверное, стоит запо..

Наверное, стоит запомнить этот момент. Сохранить его в памяти, чтобы в минуты одиночества возвращаться к нему и улыбаться. Но разве так частыми будут теперь минуты её одиночества? Она никогда не могла остаться наедине с собой – его образ всюду преследовал её, а теперь… теперь он так близко, а она и забыла, когда бывало иначе. Разве они когда-то были врозь? Разве когда-то могли подумать, что не смогут быть вместе? Разве так бывает: Нэд и Хоуп – не вместе? Нет, это всё был сон. Долгий, мучительный, местами пугающий сон. Но пришёл принц и своим поцелуем разбудил её. Она открыла глаза и увидела его рядом с собой. И ничуть не удивилась, ведь так и должно было быть всегда.
Он смеялся вместе с ней, и от этого становилось ещё теплее внутри. Поток слёз, наконец, утих, но руки всё ещё были покрыты гусиной кожей, а сама она едва ощутимо дрожала. Нет, это не холод. Совсем наоборот – это жар. Жар их любви, которая так долго томилась за глухими створками, что сейчас бурным пламенем вырвалась на волю, грозя сжечь всё на своём пути. Сжечь все мосты, сжечь все их горечи, все печали, сжечь все страхи и сомнения, сжечь все ошибки и недомолвки. Вся их прежняя жизнь обращалась пеплом и возрождалась вновь, подобно фениксу. Всего несколько минут вместе, а Хоуп чувствовала себя полностью обновлённой. Она была сильной, она была смелой, она была неуязвимой. Она была, есть и будет – любимой. Она была, есть и будет – его. И не было для неё большего счастья – показывать ему свою любовь и чувствовать его взаимность.
Он заглянул ей в глаза, и его изображение тут же расплылось от новой порции облегчения. А Мия, помнится, спорила с ней на этот счёт: расплачется Хоуп, когда Эдди снова заключит её в свои объятия, или нет. Мия была уверена, что подруга даст волю слезам, а Хоуп не стала ей перечить, потому что знала, что Оливер права. Даже представляя этот момент в мыслях, она не могла сдержаться, что уж говорить о долгожданном осуществлении мечты?
- Слёзы неизбежны, - тихо откликнулась Хоуп, разглядывая любимое лицо, касаясь пальчиками его щёк, - Главное, чтобы рядом был тот, кто сумеет их утереть.
И у Хоуп был такой человек. Тот, кто никогда её не бросит, тот, кто никогда не подведёт, тот, кто всегда будет рядом. Тот, кто значит для неё так много, и от которого ей, по сути, нужно так мало – просто быть рядом. Всю оставшуюся жизнь. Она водила кончиками пальцев по его щекам, обвела контур губ, спустилась к подбородку, ниже – на шею. Указательным пальцем провела по кадыку вниз, потом вверх и в обратную сторону – к лицу. Путь собственных пальцев заворожил её так, что она не сводила с них глаз, но его слова не ускользнули от её слуха, она снова тихонько рассмеялась.
- Милый, - пришлось сделать паузу, потому что дыхание перехватило от восторга, что теперь она может позволить себе называть его так вслух, - Как будто ты не знаешь, что ты – моё всё.
Она заглянула в его глаза и потерялась в их нежности. Замерев и чуть склонив голову набок, она смотрела на него и улыбалась. Вот и настал в её жизни момент абсолютного счастья. Чувствует ли он то же самое? Почти наверняка. Она приподнялась на мысках и легко поцеловала его в уголок губ, чтобы не задеть болячку. Пальцы перестали бродить по лицу любимого и сложились в замочек у него на груди. Будто слушали его сердце, с удовольствием отмечая, что оно теперь бьётся в унисон с сердцем их хозяйки.
Он сказал, что сегодня не будет никаких серьёзных разговоров, а она с готовностью кивнула. Нет-нет, не надо портить эту идиллию настоящего глупыми ошибками прошлого. Конечно, им от них не уйти, конечно, однажды им придётся поговорить о них – уже самим и без суфлёрства Оливер – но не сегодня, нет, не сейчас. Сейчас нет никакого прошлого, сейчас нет никакого будущего, сейчас сосредоточено в настоящем, и каждая секунда делает Уилсон всё счастливей и счастливей. Его глаза извинялись перед ней, а её тёплая улыбка отвечала: «тебе не за что извиняться». Как он может извиняться за то, что сделал её самой радостной девушкой на земле? За то, что подарил ей тепло и самый ценный дар из всех – любовь. Нет большего счастья для Хоуп, чем чувствовать себя любимой. Любимой им. Её Нэдом. Её любимым и единственным балбесом.
Когда он вспомнил про танго, Хоуп вполне ожидаемо смутилась. Вроде бы, уже нечего стыдиться, но она всё равно опустила глаза и слегка покраснела. Его любимый кадр, верно? И совсем скоро – его любимый танец. Но, пожалуй, этот танец может ещё немного подождать. Пусть всё идёт правильно. Не надо менять программу, - так он сказал.
- Это танго сложно забыть, - всё ещё не поднимая глаз, ответила она, не сдерживая лукавую улыбку, - Но пока не время для него. Не стоит торопить события, милый.
Милый, любимый, единственный, - теперь она имеет полное право называть его так. Теперь это не будет казаться чем-то неправильным или незаслуженным – для неё. Теперь это единственно верное поведение с её стороны – полное нежности и любви. Любить его было так же естественно, как и дышать. Она четыре года задерживала дыхание, теперь же никак не могла отдышаться.
Моя… от его слов по телу прошла новая волна дрожи, пальцы вцепились в рубашку у него на груди, а сама девушка замерла, парализованная его прикосновением. Он был совсем близко, но ей этого казалось мало.
- Твоя, - эхом повторила она, повернула голову, тыкаясь носом в его щёку. Поцеловала любимого в скулу, потом ещё раз – рядом – и ещё раз, ещё, пока не добралась до губ. Она не хотела причинять ему неудобств, не хотела тревожить ещё не зажившую толком болячку, но просто не могла устоять перед соблазном. Лёгкий поцелуй, и она снова поднимается на мысочки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Близко-близко. Она смотрит на него, широко распахнув ресницы, будто увидела в его зрачках что-то невероятное, а ведь это лишь её отражение. Её светящееся лицо, её до сих пор не верящая улыбка, её нежность… Нет, всё это теперь – его. И только его.
- Нэд… - как она скучала по возможности звать его по имени, - Мы идём танцевать?
Моргнув, она подалась назад и легко захлопала в ладоши. Ей нравилось создавать эти безумные дежа вю, которые возвращали их в самое лучшее свидание на свете. И теперь это свидание грозило стать ещё лучше. Потому что теперь они точно знали: каким бы туманным ни было будущее теперь, они встретят его вместе. Взявшись за руки. И уже ничего и никогда не будут бояться.

 Отправлено: 07.10.14 14:48. Заголовок: Я буду рядом, милая,..

Я буду рядом, милая, с этого дня я твой защитник, я окружу тебя теплом и заботой, осушу твои печали, буду относится к тебе с трепетом, с нежностью, с любовью. Пусть я не идеален, пусть я знаю, что еще не все исправил в собственной жизни, а некоторые вещи и черты характера уже никогда не переделать, но я буду стараться быть для тебя тем, кого ты достойна - хотя бы чем-то походить на него. Но ты знаешь, что я могу оступиться, и все-равно веришь мне даже больше, чем себе самой... Это доверие так много стоит! В этом - вся ты!
- Я... - он не смог договорить, потому что перехватило дыхание - любимые пальчики гладили его по щекам, Эдди блаженно замер и прикрыл глаза, когда их мягкие подушечки коснулись его губ, послушно приподнял голову, когда пальчики Хоуп скользнули по его шее вниз.
- ...буду рядом, - закончил Эрскин, выдав с головой то, как сильно он взволнован и как много значат для него прикосновения Хоуп.
Мое все, - сказала Хоуп, и Эдмунд согласно кивнул, даже не пытаясь унять гулко стучащее сердце. А зачем? Ручки Хоуп уже на его груди, и девушка чувствует, как колотится под тонкими пальчиками пылающее от ее близости чувство.
Оно еще никогда не было таким сильным. Таилось, сжималось в уголке, спасаясь от напастей, тяжелым комом устроилось в уголке души, не позволяя ей лететь - таким оно было, когда Хоуп не было рядом. Со временем чуть поутихло, оделось в доспехи, сквозь которые ничто не могло пробиться, и так ждало своего часа. Тыкая в своего хозяина острой пикой, когда он отклонялся от курса и заигрывался в своих поступках. Нэд скитался по пабам, думал, что может влюбиться в кого-то еще - пусть не так сильно, как в Хоуп, но кто сказал, что в жизни все должно быть идеально? Ему немного нужно - простые отношения, пусть он не ловит звезд с неба, пусть нет сильной любви, а лишь привязанность - так живут многие люди. Это нормально. Так бывает сплошь и рядом. А Эрскин - вовсе не кто-то особенный. Есть люди, которые достойны счастья побольше пьянчуги-Нэда, промотавшего и растерявшего свою удачу, но они тоже не видят радости в своей жизни. Но все его поиски были безрадостны и болезненны - ему не давали забыться. Даже алкоголь, так сильно им любимый, не помогал.
Но этому военному положению пришел конец - когда Нэд остался совсем один, когда уже не за что было цепляться: когда он растоптал самого себя, руку в железной перчатке ему протянула его любовь. Улыбнулась, сняла забрало: эй, хозяин, я еще тут, я не сдалась, и никогда не сдамся. Пусть Хоуп далеко, но меня ты никогда не сможешь победить, как не старайся. Я всегда здесь. Поселилась, завоевала твою душу и никуда не уйду. Не пора ли устроить перемирие? Вспомни Хоуп, - шепнула ему любовь. Добрые слова и надежду, которые дарила тебе эта девушка, и ты увидишь, что даже в самые темные времена ты никогда не был один, что свет ее ведет тебя, и ты не сможешь ее забыть. Тянись к ней, пусть в конце пути - ты знаешь это - тебе не суждено быть с Хоуп. Просто... в ее честь сделай свою жизнь лучше. Она - твое благословение, будто о тебе кто-то позаботился, что бы ты окончательно не увяз в своих пьяных забавах, что бы ты не пропал. Не влюбись ты в Хоуп, где бы ты был? Что бы тебя остановило?
А потом ты увидел ее у Мии, и твой бравый воин воспрянул духом и сбросил сковывающие его железяки, готовый вот-вот расправить крылья и забрать твою душу в полет. А ты... испугался, оказавшись безоружным?
А главное - ты никогда не переставал мечтать. Пусть возможность быть с Хоуп была эфемерна, ты думал: "А... может быть... случаются же чудеса... глупый Нэд, чудес нет на свете." Но разве можно не поверить в чудо, когда Хоуп мило стесняется в его объятьях? Близкая, родная?
От него не укрылась ее дрожь, когда его руки скользнули по спине к ее лопаткам, заставляя Хоуп прижаться к Нэду еще сильнее. И, даже не смотря на то, что ее щечки и так розовели от слез, он увидел, как она смутилась, когда Эрскин вспомнил про танго. А потом, заставив его сердце сделать кульбит, Хоуп подняла на Нэда хитрый взгляд. Что же это за танго такое? Что за танец страсти?
- Хорошо, подождем, - выжидательно приподняв бровь, ответил Нэд - он был заинтригован. Но вместе и ждать не страшно, верно?
Ее пальчики сжали ткань его рубашки, когда Эрскин назвал Хоуп своей. А потом девушка тихо вторила: "Твоя". Неужели это правда происходит? Разве еще с утра сомневающийся Эдмунд мог представить, что к вечеру нагрянет счастье, что оно накроет Эрскина с головой, что та, кого он любил, и ради спокойствия которой готов был располосовать свою жизнь на куски - один до Хоуп, второй, самый счастливый, с ней, и третий - навсегда без нее, - она найдет свое счастье в его объятьях?
Глаза в глаза. Дыхание в дыхание. Хоуп, я так долго ждал тебя, боже, любимая, как ты мне нужна! Чувствуешь ли ты, как твой легкий поцелуй заставляет сильного мужчину дрожать не меньше, чем дрожишь ты? Чувствуешь, что он потерялся в твоей нежности? Чувствуешь, как сильно ты его волнуешь?
Она зовет его по имени, хлопает в ладоши, и он возвращается к реальности - восхитительному моменту наяву.
- Идем? Нет, мы бежим! - засмеялся Эрскин, резко подался вперед, схватил девушку за руку, и вместе они бросились вдоль набережной. Вновь дежа вю - так они бежали по Стюарт-стрит, только Хоуп впереди, а Нэд за ней, но теперь и навсегда - вместе, за руки.
На пути им попалась парочка, которую Нэд спугнул с лавочки - увидев Эрскина с девушкой, эти двое отступили в сторону, на лицах было написано недоумение, но Нэду было плевать. Он помахал им рукой - будто старым знакомым - и засмеялся еще больше.
Они остановились на перекрестке, тяжело дыша, Эрскин заботливо приобнял Хоуп, когда они переходили дорогу. Поцеловал в щеку, когда впереди показалась знакомая аллея - там, в самом ее конце, находилась танцплощадка. Говорят, оркестр больше не играет, но у них с Хоуп есть своя музыка сердца. И правда - при входе на деревянную платформу висела цепочка с замком, но это Нэда не смутило. Он подхватил Хоуп на руки и вместе с девушкой перебрался внутрь, перешагнув заграждение. Он опустил Хоуп, когда они оказались в самом центре площадки, отступил на шаг, склонился в поклоне, как истинный кавалер приглашая даму на танец, а когда Хоуп вложила свою ладошку в его руку, притянул ее близко-близко, сам уткнулся носом в ее щеку. Ладошку, сжав в своей, притянул к своей груди, вторая рука Эрскина привычно оказалась на талии Хоуп.
- Уилсон, а я ведь знал, что ты догадаешься, где меня искать,- шепнул Нэд, когда, покачиваясь, они сделали несколько кругов.
Ты знаешь меня, милая, как никто другой. Знаешь, что я брожу по тем местам, где мы были счастливы. Стюарт-стрит. Твоя улица. Набережная. Аллея. То местечко в пригороде Девонпорта, где в феврале 2009-го проходил фестиваль Loverock. А теперь еще и весь путь от Берни - в тот вечер мы были еще не вместе, но он все-равно был прекрасен. Ты знала, что я буду у лавочки, где мы целовались в первый раз, потому что мы чувствуем друг друга - даже не смотря на то, что порой творим такие глупости... Ты меня знаешь.

 Отправлено: 07.10.14 23:54. Заголовок: Он будет рядом. Она ..

Он будет рядом. Она не ослышалась – он будет рядом. Ей не приснилось – он будет рядом. Всегда и так близко, как она себе и вообразить не могла. Хотя, разве не могла? Разве не этим она занималась тайком последние четыре года? Воображала. Вот она идёт по Стюарт-стрит, останавливается напротив галереи, погружённая в свои мысли, а вот знакомый голос окликает её, касается её локтя, и под козырьком кепки хитро поблескивают любимые глаза. А в следующую секунду – пустота. Показалось. Вот она идёт вниз по улице, ускоряет шаг, быстрее-быстрее, вот она почти бежит, а вот сильные руки подхватывают её, смыкаясь замком на талии, и тот же самый знакомый голос шепчет «попалась». Она готовится взлететь, но снова вокруг ничего. Показалось. Вот она встаёт с лавочки, вот оставляет на ней какую-то мелочь, нагибается, чтобы забрать, а вот она выпрямляется и... Ничего. Показалось. Просто слишком яркое воображение. Просто невозможно оставить его в прошлом. Ведь Мия сказала, что они будут вместе, разве могла она обмануть её? Пока подруга была подвержена сомнениям, пока они же останавливали Нэда на пороге главных слов, Хоуп не сомневалась. Ничуть. Там, в самом сердце, она точно знала, что они всё равно будут вместе. Может, поэтому и не впала в полное отчаяние, когда он, оказавшись рядом, начал играть не по сценарию. Не по тому, что раз за разом воображала она. У него были свои страницы, свои монологи, которых Хоуп не знала, от которых терялась, но не могла сдаться, потому что слишком многое стояло на кону. Можно сказать, её всё.
Как хорошо, что тёмные страницы кончились, и этот сценарий она узнавала. Это та бесконечная часть, где они с Нэдом всегда будут вместе, что бы ни случилось. Потому что, обретя друг друга вновь, они уже не смогут потеряться. Слишком крепкий супер-клей соединил их души, стоило лишь попытаться разъединить их – и душа заныла. Прошло четыре года, а они всё ещё помнят друг друга. Помнят не головой, но сердцем. Помнят теплоту их чувств, помнят уютность их совместного молчания, помнят трепет от близости того, с кем готов прожить остаток жизни.
И как же её подмывало рассказать ему про танго! Прямо сейчас напомнить, как они вместе танцевали его до самой двери дома Хоуп, непременно предложить повторить, чтобы восполнить подзабытый навык, раствориться в этом танце, который уже никогда не будет прощальным… но нет, пока не время. Пусть всё будет так, как было. Не потому, что они боятся пробовать что-то новое. Просто потому, что сложно удержаться от соблазна повторить прекраснейший день твоей жизни, когда точно знаешь – ни один последующий не будет ему уступать. Теперь каждый день будет уникален, каждый день будет прекрасен, каждый день будет с ним.
- Поверь, оно того стоит, - заверила мужчину //своего мужчину// Хоуп и подарила ему поцелуй в качестве гарантии, что он совершенно точно не пожалеет, если согласится совсем немного подождать. Совсем немного. Что такое несколько минут или даже часов в сравнении с ожидающей их вечностью?
Это всё ещё она, или он действительно дрогнул, когда она поцеловала его? Что он чувствует сейчас? Какие мысли бродят в его голове? Думает ли он о том, что будет завтра? Вряд ли, зачем думать о завтрашнем дне, когда это восхитительное сегодня только началось? Хотел бы он быть с ней рядом всегда? Почти наверняка, об этом говорят его глаза, его улыбка и его руки, прижимающие её к себе, не желающие выпускать свою… любимую? Да, любимую. Она больше никогда не покинет его. И он это знает. Он это чувствует. Счастлив ли он так же, как и Хоуп? Да, совершенно точно счастлив.
Он побежал, увлекая её за собой, и Хоуп с радостью ринулась за ним следом. Куда угодно, милый, лишь бы с тобой. Лишь бы не выпускать твоей руки, лишь бы слышать твой смех и ловить нежность в твоих глазах. Они пробежали мимо парочки – видимо, какие-то знакомые Нэда – он помахал им рукой, а Хоуп широко улыбнулась и мысленно пожелала им такого счастья, которое досталось ей с её Нэдом.
Да, именно так всё и должно быть: он, гордо шагающий вперёд, и она – следующая за ним повсюду, в его объятиях. Рядом с ним она ничего не боится, рядом с ним – самое безопасное место на земле. Ничто не защищает Хоуп надёжней его руки на её талии. Ничто не окрыляет её так, как его поцелуи. Ничто не успокаивает так, как его улыбка. Она позволит ему быть сильным, решать все проблемы и брать всю инициативу на себя. Она просто будет рядом, чтобы согреть и ободрить, когда он устанет, когда захочет покоя, когда позволит ей подарить ему всю свою заботу и нежность. Ведь он же позволит? Позволит и себе быть иногда слабым, доверит ей заботу о себе? Она его не подведёт, она сделает всё, чтобы не подвести.
Там, где когда-то играл оркестр, теперь висела цепочка. Но любимому сейчас всё было ни по чём. Оказавшись у него на руках, Уилсон обхватила Нэда за шею и сжалась, будто думала, что таким образом сможет облегчить его ношу. Но ведь он сильный мужчина, ему и так не тяжело, верно? А она чувствовала себя такой слабой и хрупкой, и это было вовсе не страшно. Рядом с ним это было безумно приятно. И бесконечно правильно.
Присев в реверансе перед своим кавалером, она подала ему руку и позволила притянуть себя ближе. И снова они танцуют под свою музыку, никуда не торопясь, ни о чём не думая, ничего не боясь. Это ли не счастье?
- Как быстро ты свыкся с моей фамилией, - рассмеялась Хоуп и чмокнула Нэда в щёку, - А я знала, что ты будешь меня ждать, Эрскин. И… где же ещё, как не там? Хотя… возможно… я искала своего старого знакомого клоуна…
Она мечтательно закатила глаза и вздохнула, будто сожалея о том, что вместо разукрашенного человека ей на пути попался Нэд. Будто она надеялась получить новый шарик, который бы уже точно не отпустила, а вместо этого… Вместо этого получила крылья. Большие и сильные, они могли поднять её к самому солнцу всего за несколько секунд, но они бы не сгорели, нет, больше они не сгорят. Она не позволит им сгореть, ведь они – это Он. А Он – это её всё.
- Я знаю, мы договорились, но… прости за то, что не назвала тебе свою фамилию сразу, - с лёгким смущением сказала Уилсон чуть погодя, пожала плечами и виновато усмехнулась, - Как-то к слову не пришлось. Да и… Да и ты предлагал мне свою, а это не самая плохая замена.
Она кивнула с видом знатока и ласково улыбнулась. Одна её рука лежала на его плече, вторую он прижимал к своей груди, и она почти уверена, что слышит его сердце. Или это её? А есть ли теперь разница между ними? Ведь теперь они бьются в унисон, теперь они – наконец, соединённые половинки одного целого.

 Отправлено: 08.10.14 17:51. Заголовок: Сколько раз он наруш..

Сколько раз он нарушал правила, запреты и обещания! От маленьких и незначительных - вроде проникновения на закрытую танцплощадку всего минуту назад до серьезных обещаний, данных перед не получившимся третьим свиданием. От высказывания в лицо того, что думает, мистеру Переуотеру до обещания оставить Хоуп в покое - пусть живет своей жизнью, не думая о прошлом неудавшемся романе с человеком, который борется со своим алкоголизмом.
Но Хоуп тоже была исключением из всех правил - хрупкая, добрая, она совершенно не вписывалась в прежний мир Нэда, холодный, с громкими гитарными рифами, мир, где можно полагаться только на свои силы, мир, где не было ни одного по-настоящему близкого человека, что бы подсказать Нэду, что в некоторых вещах он опасно заигрался. Она возникла, такая невозможная, на рок-фестивале, будто птичка, вдруг залетевшая в темный дом. Легкая, милая, улыбчивая, скромная и сказочная, маленькая певчая пташка среди разбросанных пивных бутылок на полу, разбитых картин на стенах и грязных рубашек, наброшенных на спинку стула. Ее не должно было быть здесь, но она была, заставляла Нэда тянуться к ней, забывая, откуда он и кто он. А он не мог отвести от нее глаз.
И вот, наконец, он дотянулся - они кружатся с Хоуп в беззвучном танце, слышны лишь их шаги по деревянным доскам пола, и Эрскин знает, что именно здесь его место. Пусть они две крайности - что, казалось бы, общего есть у милой школьной учительницы, любящей детей, кроткой, думающей о других, и рок-музыканта, еще совсем недавно проводящего свой досуг в пабах и барах за кружкой пива? - но они предназначены друг для друга, и пусть это тоже - исключение из правил.
Их танец любви - без музыки, но сердца отбивают ритм в унисон. Говорят, танца без музыки не существует, но кто сказал, что, нарушив столько правил, они не нарушат и это?
Эдди улыбнулся девушке - с ее фамилией свыкнутся оказалось просто, потому что сегодня у порога Хоуп, уже после того, как Нэд пережил удар в лицо, он кричал ей, пусть про себя и с одной лишней "л": "Я люблю тебя, Хоуп Уилсон". Но, в конце концов, с ее братцем (слава богу, всего лишь братцем, да еще и кузеном, а не родным!) они не Монтекки и Капулетти, что бы содрогаться от одного упоминания фамилии друг друга, поэтому после объяснений Мии Нэд принял открывшееся ему знание, хотя это и сулило некоторые трудности. А вот примет ли Мо то, что его кузина влюблена в Нэда, и что они будут вместе - еще вопрос. О котором можно подумать позже, потому что - никаких серьезных разговоров. Возможно, будет лучше, если Эрскин сам пообщается с Мортимером и все ему объяснит, в конце концов, мужчины должны разобраться со своими проблемами сами, а Мо, как ни крути, заботливый брат и обязан ратовать за счастье Хоуп, поэтому Мо придется смириться, но... потом, эти сложности они решат потом.
- Значит, ты почувствовала... поняла... - тихо прошептал он. - Если бы не Мо, о, если бы не Мо!
Почувствовала, что не смотря на свои странные слова, он потянулся к ней. Поняла, что не смотря на суровое "я не могу быть с тобой", нужно слушать его сердце, ибо оно не врет. Увидела, что Нэд скучает без ее тепла, и что любое прикосновение к ней ему дорого, и он не может отказаться от Уилсон потому, что слишком сильно любит.
- Как сильно мне хотелось поцеловать тебя, Хоуп, - рассказал Нэд. Впрочем, и без его слов любимая это знала. И как легко и хорошо Эрскину стало после того, как девушка коснулась его щеки!
- Теперь ты понимаешь, почему как жених для Мии я безнадежный вариант? Моя фамилия обещана тебе, - усмехнулся Нэд, но после своей фразы немножко смутился.
Это все, конечно, шуточки, но в каждой шутке... Эрскин никогда не думал о Хоуп как о своей будущей супруге, и перспективы брака пугали его, но... если Хоуп будет его невестой, что может быть лучше? Кто еще справится с этой ролью? Слишком рано думать о таких странных вещах, как свадьба и брак, они пугают Эрскина и он будто в ступоре. Слишком рано думать о серьезных вещах. О которых Нэд и Хоуп сегодня не говорят.
- Тсс! - шикнул Нэд, когда девушка извинилась. Но, добродушно пожав плечами, объяснил: - Даже если бы ты сразу сказала мне свою фамилию, вряд ли я догадался, что мой музыкальный оппонент - твой братец. Мне такое представилось, когда я увидел его у тебя в коридоре, да еще и с чашечкой чая в руках... Тебе станет смешно, если ты узнаешь, но "семейство Уиллсон" напугало меня до чертиков.
Но правила же не для них, верно? И можно сделать еще одно исключение, потому что Хоуп должна знать:
- Раз сказала ты, то скажу и я... Прости, что просил прогнать, когда безумно хотелось остаться. Я же чувствовал, как ты ко мне тянешься, милая, я... такой дурак! - он покачал головой и наказал сам себе: - Тсс, ни слова больше.
Тсс, вся боль и недомолвки - они позади. А сейчас у него есть улыбка Хоуп, объятья Хоуп, нежность Хоуп, у него есть она вся.
- И ты сказала клоуна, да? Ах, клоуна! - с детской обидой воскликнул Нэд. - Вот, значит, кто тебе нужен! А этот твой друг с намалеванной улыбкой умеет вот так?
Эрскин склонился к девушке и стал страстно ее целовать, забыв про свое "боевое ранение", и целовал, пока хватало воздуха и пока не почувствовал, как Хоуп млеет от его прикосновений - он не отпустил ее ладошку, что притянул к своей груди, и почувствовал, как пальчики Хлоуп податливо расслабились, и только тогда, счастливый и довольный собой, как ни в чем не бывало, заставил девушку сделать па - сделать поворот, проскользнув под его поднятой рукой, а потом оказаться спиной к Эдди. Он сделал шаг вперед и обнял Хоуп.
- Так он умеет? - его неровное дыхание она должна была услышать.
А ведь хотел поймать ее в свой плен, а... попался сам. Он мог бы целовать ее бесконечно, без передышки, поэтому он всегда жаден до ее прикосновений, но он не ожидал, что справляться с тягой к ней будет так сложно. Да и зачем? Пусть чувствует это - что он ее. Пусть.

 Отправлено: 08.10.14 23:42. Заголовок: Мо… интересно, как о..

Мо… интересно, как он? Успокоился ли? Не вернулся ли к кузине, чтобы проверить, всё ли у неё хорошо? Не обиделся ли на неё за то, что она скрывала от него знакомство с человеком, чьё появление сегодня так быстро вывело его из себя? Сумела ли Мия подобрать правильные слова, чтобы вернуть музыканта в благодушное расположение? А, может, для этого было достаточно убрать Эрскина из поля его зрения? А ведь теперь он будет появляться на его глазах всякий раз, как Уиллсон решит проведать свою кузину. Ну, или почти всякий. Ведь теперь Нэд – неотъемлемая часть жизни Хоуп Уилсон. Очень важная и даже необходимая часть, без которой ей было так тяжело, а теперь… теперь она и не может вспомнить, каково это: быть без Нэда. Не иметь возможности прижаться к нему, обнять, поцеловать, не смотреть без конца в его глаза и улыбаться ему так, как никто до неё не улыбался. Она хотела быть для него особенной. Той, к кому он придёт со всеми своими проблемами, потому что знает, что она всегда поможет ему. А если будет не в силах, то укроет от всех бед и даст возможность набраться сил перед следующей битвой с жизнью. Если он устанет, на её колени может опуститься его голова, ласковые руки пригладят ему волосы, тихий голос скажет, что всё хорошо. Бояться нечего, ведь она рядом. Она хотела быть опорой для своего защитника. Потому что её любовь не терпит полумер – ей можно отдаться только полностью, без остатка. И получить столь же полную взаимность в ответ.
- Я так хотела в это верить, но так… - она замерла на середине фразы, не решаясь сказать это вслух. Она так боялась. Боялась, что всё это лишь плод её воображения, что она просто придумала себе красивую сказку, из которой не хотела выбираться в не столь радостную реальность. Она так хотела быть с ним, но разве считала себя в то время достойной его? Она корила себя за ошибки прошлого, не желая вглядываться в настоящее и думать о будущем. Теперь она подобного не допустит, теперь в их отношениях есть только здесь и сейчас, а всё остальное – неизведанная бесконечность, содержание которой зависит только от них двоих. И теперь она знала, что их любви хватит для того, чтобы наполнить свою бесконечность нежностью и лаской.
- Если бы не Мо… мы, может, так и не получили бы свой шанс на встречу… так скоро, - ведь если бы не в этот раз, то в какой-то другой они непременно наткнулись бы друг на друга. Судьба нашла бы способ привести их друг к другу. Говорят, что противоположности притягиваются. В таком случае, нет никого более полярного их двоих. Потому что тянет Нэда и Хоуп друг к другу просто с необъятной силой. И там, в её коридоре…
- Как сильно мне хотелось поцеловать тебя,- прошептала Уилсон, а через мгновение осознала, что её слова прозвучали одновременно с его – такими же. Даже дыхание перехватило от этого внезапного единения, Хоуп немедленно заулыбалась, но не смогла удержаться и смущённо покраснела. Ведь правильные девочки не должны говорить о таких вещах, правда? А ещё правильные девочки не танцуют без музыки по ту сторону запретительного ограждения. Зато все правильные девочки влюбляются в хулиганов. И, может, правильная девочка из Хоуп выходила сомнительная, то хулиган ей достался самый лучший. И, конечно, оценивать его стоит не по поступкам, но по его личности. Он был добрым, смелым, честным, он готов был пожертвовать своим счастьем ради спокойствия любимой, пусть иногда он бывал излишне безрассудным, но он любил её – и это было самое ценное его качество.
- Думаю, она поняла это ещё в тот самый момент, как узнала в тебе своего любимого Эдди Хомячерскина, - хихикнула Хоуп, легонько ущипнув милого за щёку, - Можешь пока оставить фамилию при себе. Нам совершенно некуда торопиться.
Конечно, Хоуп думала, каково это – быть чьей-то миссис. Быть хранительницей домашнего очага, растить чудесных детей, заботиться о любимом муже… но разве стоит им куда-то торопиться, если теперь в их распоряжении всё время мира? Вряд ли Нэд так же, как и она, задумывался на тему семейной жизни, он слишком самостоятельный, слишком непривычный к чужой заботе, ему нужно привыкнуть к новым реалиям жизни, научиться жить не только для себя, но и для близких, начать ценить семью, как единое целое, а как отдельные её части, разбросанные судьбой между Берни и Девонпортом. Ему нужно помириться с отцом в конце концов. Нельзя же будет с порога огорошивать его новостью о том, что он станет дедушкой? А маленький мальчик, похожий на Нэда, был бы таким чудесным… Или девочка с его хитрыми глазами…
Но как-то слишком далеко она забегает. К чему это, если она обещала себе ловить настоящее и наслаждаться моментом? Вот она – в объятиях любимого, всё ещё чувствует отголоски горечи его лекарства на своих губах, чувствует пальцами его сердце и улыбается. Улыбается только ему.
- Семейство Уиллсон, - Хоуп усмехнулась и покачала головой, - Ох, уж этот юный провокатор. Даже в стрессовой ситуации умудряется создавать двусмысленные фразы. Но если бы ты знал мою фамилию, ты бы сразу понял, что это мой брат. Ведь не смог бы ты предположить…
Она умолкла, чувствуя, что начинает заводить слишком серьёзные темы. А они обещали друг другу, что сегодня ничего серьёзного обсуждать не будут. Да и не к чему строить столь нелепые предположения. Будто, знай Нэд её фамилию, он мог бы предположить, что Мортимер – её супруг. Будто бы стала она целовать другого, если бы была занята. Да и как Нэд может быть другим, когда это он – единственный?
- Тсс, - повторила за любимым Хоуп и нежно улыбнулась, - Ты хотел как лучше, я знаю. Мы оба с тобой вели себя, как дураки, а ведь могли бы…
Могли бы давно быть вместе. Танцы в тишине могли бы стать их традицией к этому времени, хотя, танцы под музыку тоже были бы в почёте. Но ведь их любимый танец – танго втроём – музыки не предусматривает, если не брать в расчёт бешеный сердечный ритм, отбивающий дробь в ушах, которая становится всё быстрей с каждым новым шагом в сторону двери.
Когда Нэд подался вперёд, Хоуп успела лишь тихо пискнуть, а после полностью растворилась в поцелуе. Ноги упрямо подкашивались, пришлось вцепиться в Нэда со всей силы, чтобы не рухнуть. Но разве может она упасть, когда он рядом? Он удержит её, обязательно удержит. Хватка ослабла, и Хоуп позволила Нэду вести её: целовать, кружить, прижиматься к её спине. Поворот под руку Нэда она делала на глубоком вдохе – сложно было отдышаться, но ещё сложнее было отказаться от желания повторить эту сладкую казнь за её, казалось бы, невинную шутку.
- Кто? – выдохнула Хоуп на вопрос Эдмунда. О ком он? Кто умеет? Что? Вероятно, она говорила что-то… да, кажется, говорила… Попыталась предположить, что ей нужен кто-то вместо Нэда… но ведь это же смешно, как же на его месте может оказаться кто-то другой? У неё только один любимый, и к нему она прижимается сейчас спиной. Девушка медленно, будто через силу, повернулась к Нэду сначала боком, выждала немного, прижимая к милому плечом, после повернулась лицом. Глаза были прикрыты, дыхание всё ещё было тяжёлым, но сейчас это не было для неё помехой. Руки скользнули по талии Эрскина на его спину, поднялись выше, замерев где-то в районе лопаток. Она подалась вперёд, прижалась своей щекой к его.
- Я люблю тебя, Нэд Эрскин, - тихо прошептала она ему на ухо и так же тихо рассмеялась, - Как же я тебя люблю.
Она ещё раз честно попыталась, но так и не смогла вспомнить, каково это – жить без своего Нэда и его любви. Каково это – не иметь возможности обнять его, как она обнимает его сейчас, не иметь возможности поцеловать его, заглянуть ему в глаза и поведать по большому секрету, что он – её счастье. Чисто гипотетически она предполагала, что был такой период – без Нэда – в её жизни, но вспомнить, как она жила без него оказалось куда сложнее. Будто он был с ней всегда, просто не всё время на виду. Он прятался в самом сердце, выжидая подходящего момента. И вот он вышел на свет, улыбнулся ей, а она ничего уже не может с собой поделать, потому что всё, чего она хочет в эту секунду – просто быть с ним рядом. Она обняла его покрепче, потому что ноги грозили в любой момент вновь лишиться устойчивости, коленки уже начинали подгибаться, держась лишь за счёт того, что Уилсон упиралась ими в ноги Нэда.
- Как я только могла думать, что у меня получится жить без тебя, - тихим шелестом вырвалась у девушки мысль, которую она вовсе не собиралась озвучивать. Ведь действительно, как она только могла о таком подумать? Хоуп нежно поцеловала Нэда в шею и потёрлась своей щекой о его. Когда-то она и мечтать не могла о такой близости, а теперь нет вещи естественней. Боже, милый, что же ты со мной делаешь?

 Отправлено: 10.10.14 00:08. Заголовок: Она всегда была особ..

Она всегда была особенной, его Хоуп. И пусть он еще немного боялся, еще немного сомневался, еще немного тревожился, а правильно ли это - что он разрешил себе быть с ней... Но она была особенная, и эти страхи исчезнут совсем, стоит только понять - она всегда будет рядом, потому что для нее это не обязанность, не повинность, не потакание его желаниям, это ее счастье. Заботиться о нем Хоуп не просто в радость, это то, чем она дышит - только посмотрите на нее, как нежится она в его объятьях, как ластится к нему, как замирает ее сердечко за мгновение до поцелуя и как пускается вскачь, когда его губы касаются ее губ. Ни одна женщина не заставляла Эрскина так переживать и волноваться, так прислушиваться к ней, так боятся причинить боль. И он многое сделал неправильно, много раз оступался, порой вел себя, как последний эгоист, но в сердце всегда было место нежности, когда он думал о любимой.
Страх - вот их главный враг, но Эдди и Хоуп вместе, и они справятся. Эрскин одарил девушку доброй улыбкой, когда она не сумела закончить фразу. Знала бы ты, милая, как боялся я! Казалось бы, мужчина, должен быть бесстрашным, а мне не хватало уверенности - вдруг подведу тебя? А ты говоришь, что поняла мои намерения, и что знаешь, что я хотел как лучше... Сложно переделать себя, и я привязан к не самым светлым сторонам жизни, мои прошлые хобби вовсе не делают мне чести - даже сейчас, когда я, надеюсь, с ними справился, и если я оступлюсь... если так случится... Твои глаза просят меня не думать об этом. А твои губы произносят ту же фразу, что в это мгновенье говорю я.
Она хотела его поцеловать - так же, как хотел он. Они чувствуют друг друга на каком-то очень глубоком, подсознательном уровне, будто там их душа - одна на двоих. И это настолько сокровенные вещи, что не всегда Нэд и Хоуп решаются им довериться, в них поверить без утайки, и отсюда возникает разлука в четыре года, и страх быть близкими с едва знакомым человеком, и желание сбежать, которые стоили им многого. Вот оно - это "слишком близко". Но теперь они будут верить и забудут страх, потихоньку привыкнут друг к другу - изучат все-все мелочи, что еще друг о друге не знают, и страх покажется им смешным. Они уже не могут врозь!
- Вот видишь! И если бы не Мо - я бы решился! - признался Эрскин. Всего мгновения не хватило! Но теперь все мгновения - их. И уже не нужно куда-то спешить, чего-то искать, потому что они, наконец-то... дома. "Нам совершенно некуда торопиться", - и опять Хоуп слышит его мысли. Это... это пугающе и восхитительно.
- Я все-равно должен ей кольцо, но, я думаю, мы как-нибудь потом с этим разберемся, кольца бывают разные... А ведь она в нас верила, наша хитрюга. Она знала. И мы, наконец, оправдали ее надежды.
Хотя если Мия узнает, что он был готов бежать к Хоуп и до их серьезного разговора в ванной, она... она... это еще один повод Эрскину получить кулачками по спине. Но это тоже можно решить как-нибудь потом.
"Ведь не смог бы ты предположить..." - запнулась девушка, а Эрскин покраснел и закусил губу.
- На нервах очень даже мог, но сам себе не поверил. Ведь это было совершенно не логично, но я увидел, что он тебе дорог, и приревновал... - Эрскин сделал паузу, а потом, будто во всех красках осознав свое положение, удивленно вытаращил глаза и почесал макушку. - Уф, бейб, это же надо было так!.. Вот и объясняй ему, что любовь - непредсказуемая штука... Трудная задачка!
Эрскин покачал головой. Объяснить Мортимеру то, что Эрскин влюбился в его сестру не ему в отместку, а просто потому, что она - невероятная женщина, будет очень сложно. А, учитывая их и без того военное положение... В лучших традициях трагикомедий, не правда ли? Но главное - то, что рядом с Нэдом Хоуп счастлива.
- ...зато теперь мы можем все, - закончил Нэд за Хоуп. Не время унывать и думать о том, что мы потеряли, милая, ведь мы обрели главное - обрели друг друга, а все остальное приложится. Слышишь, как наши сердца бьются в предвкушении? Как губы просят новых поцелуев? Как кружится голова после страстных объятий, которые сулят еще больше? Ты даже не можешь себе представить!
Дыхание не успокоить. Желание не унять. И не отвести взгляда от Хоуп, которая медленно оборачивается к Нэду, ее руки скользят по его спине, и многого стоит хранить спокойствие, выжидать чего-то... особенного.
Раньше он думал, что это просто слова. "Мы любим тебя, Нэд!" - кричали ему фанатки из первых рядов. "Я люблю тебя, цветочек!", - нагло пялясь на бюст официантки, выдавал Боб, что бы получить бесплатную кружку пива. "Конечно, я люблю тебя, я же твоя мать!" - заявляла Долорес Эрскин, и это было совсем не то, что Нэд хотел от нее услышать. Есть варианты и для сентиментальных: "Да-да, Клара, я тебя люблю, улыбнись дядюшке!" - бурчит Сид, стаскивая со своей племянницы мокрые подгузники. "Я любила его, а он..." - слышит Эрскин голос Энни, прерываемый гулом голосов в баре. И есть даже такой вариант: "Моя любимая крошка, ты по мне скучала?" - говорит Вилли, расчехляя свою гитару.
Слова, и не больше... Так ли?
Сказанные бесконечно нужным человеком в нужный момент, они способны перевернуть душу. И тихий голос Хоуп у самого его уха, ее трепет, ее смех просто перевернули его мир. И Эдди должен сказать ей в ответ, что тоже любит, очень-очень сильно, но губы дрожат. И не потому, что ему страшно, а потому, что он будто взмыл ввысь, и воздуха вдруг перестало хватать. Она его любит! Его любит самая лучшая женщина на свете! Боже мой, она его любит!
Эдди растерялся, но это была самая приятная растерянность на свете. Любит! Слышишь, мир, она любит! Эдди улыбался, приглаживая волосы Хоуп, убирая непослушные прядки, что трепал ветерок, ей за ушко, а она... милая, нежная... я твой, милая, умоляю, прикоснись ко мне снова так легко, нежно... твои поцелуи будто возрождают меня к жизни. Твои руки ведут меня за собой. Твои тихое признание окрыляет меня, дает мне воздух, дает мне целое небо!
Мы не жили друг без друга, любовь моя.
- А я... я... так сильно! Я... - она знает, что ты ее любишь. Чувствует это без твоих слов. - Моя родная, моя единственная! Моя любимая!
Прижавшись щекой к ее щеке и затаив дыхание, мужчина путался пальцами в волосах Хоуп, сердце его готово было выпрыгнуть из груди и он, вторя девушке, смеялся.
- Я любим, - тихо шептал он. - Меня любят... Меня любят!

we're coming home,
light a fire,
we're coming home

На небе вспыхивали привычные августовские звезды, день подходил к своему завершению, но Эрскин знал - сегодня будет особенная ночь, их первая ночь с Хоуп. Конечно, он немного волновался, да что уж храбриться - он сильно волновался, но все силы у него уходили на то, что бы полдороги не думать о желанных ножках Хоуп, до которых он уже скоро-скоро доберется. Потому что это сильнее его - притяжение к этой женщине. Которая, между прочим, его любит!
Он молчит, предвкушая, как будет целовать ее теперь - ведь все, что было до этого, лишь цветочки. Он будет нежен - с ней нельзя по-другому, он будет очень нежен, так, как еще не был нежен ни с кем, она покажет ей, как она подчинила себе его ожившее мужское сердце, он будет откликаться на ее прикосновения, дрожать от нетерпения и тонуть в ее глазах. А пока он лишь сжимает ее ладошку в своей и они, думая каждый о своих прекрасных мечтах, идут к дому Хоуп.
Будто в первый раз он понимал, что такое - быть любимым именно той, нужной до безумия, женщиной. Именно это он искал, и... боже, да как вообще он мог думать, что кто-то сможет заменить ее - Хоуп? Но разве он так думал? Он знал, что ни одна не сравнится с той, которую он чуть было не упустил. Чужие руки всегда будут чужими, какими бы ласковыми они не были.
Но к черту вас всех, чужие, другие... Она, единственная, здесь. И больше не нужен никто и ни что. Ни слова, ни мысли, ни свет.
Его желания превращаются в ее - как это странно... как это волшебно. Он мечтал прожить с ней хотя бы одну ночь, сожалел, что так и не узнал настоящее тепло ее объятий, а Хоуп, оказывается, мечтала обнимать его всегда. Есть в этом прекрасное - иметь одну мечту на двоих и, зная, что исполнишь желание любимой, исполнять свое...
Ступени ее крыльца, и Нэд, затаив дыхание, следует по ним за Хоуп, не отпускает ее ладони. Пальцы его чуть подрагивают, но улыбка на лице - мечтательная и довольная. В прошлый раз, в прошлый счастливый раз, девушка ускользнула от Эдди, оставив ему сладкий привкус ее поцелуев, но разве ей хочется упорхнуть от него сегодня? А он ждет и наблюдает за ней, тихо, послушно ступая следом, - следует за ней хвостиком, потому что она не сказала ему нет. Она сказала ему, что любит, и ее тихий голос до сих пор звучит эхом в его голове. И в его сердце - теперь оно бьется не просто так, а для нее.
Эдмунд выпустил руку Хоуп, когда она принялась искать ключи, но отказаться от прикосновений не смог, потому что лишившись тепла ее пальчиков, почувствовал себя потерянным: он шагнул к ней несмело, осторожно обнял, как самую важную драгоценность в своей жизни, прижался к ее спине, почувствовал, как приятно ее волосы щекочут его лицо. Взволнованно выдохнул и затих, ожидая, разрешит ли ему любимая быть ближе - совсем-совсем ближе. Она любит, она - его, они не должны говорить о серьезных вещах, но Эрскин, похоже, без Хоуп просто не сможет, и это очень серьезно. Не прогоняй меня, милая... но ты об этом вовсе и не думаешь?
Нужны ли слова? Когда можно коснуться губами ее шеи, и чуть выше, за ушком ее поцеловать, прижаться щекой к ее мягким волосам, еще раз тихонько поцеловать, сделать шаг следом за ней, не отставая, не отпуская, ожидая одобрения, под своими ладонями почувствовать, что и ее дыхание сбивается.
Забери меня, Хоуп, я твой. Коснись своими пальчиками самого сердца. И пропадем вместе.

 Отправлено: 11.10.14 00:59. Заголовок: Разве имеет значение..

Разве имеет значение всё то, что могло бы случиться, но так и не случилось? Разве страшно им теперь сослагательное наклонение, когда разбиты последние сомнения, преодолены последние преграды и нет больше рубежей, которые им надо пересечь, чтобы быть вместе? Потому что это, наконец, свершилось. Он решился. Она пришла. Они вернулись. И столько упущено за эти четыре года, столько не сказано, столько не сделано... а она думает лишь о том, как ей нравится его голос, какие у него ясные глаза и какие сильные руки. Она думает, что никогда не чувствовала себя уютней, что могла бы кружиться с ним бесконечно, но ведь это не всё, на что они теперь способны, верно? Столько всего впереди, а она не может перестать думать о том, как ей нравится его голос. Говори со мной, милый. Говори, что угодно, только подари мне возможность слушать тебя и улыбаться.
- Она всё знает, - процитировала подругу Хоуп, улыбаясь, - Но как же она будет за нас рада...
Ведь это снова - мы. Не ты. Не я. Мы. Две половинки одной разломанной судьбы, наконец, позволившие себе быть ближе. Только теперь этой близости казалось недостаточно.
- Ничего, он поймёт, - уверенно сказала Уилсон, - Со временем.
Ведь Мо тоже любит её - как брат. И он желает ей только лучшего. И когда он поймёт, что Нэд - это то самое лучшее, что только могло случиться с его непутёвой кузиной, он непременно порадуется за них. И им ещё придётся поговорить об этом, Хоуп многое должна объяснить Мортимеру, но это всё не сейчас. Не в эту чудесную ночь, когда они могут быть только вдвоём, скрытые от всего мира своей бесконечной любовью. О которой, как будто, никто не слышит, но о которой кричит всё существо девушки... нет, не кричит. Тихо шепчет, потому что кричать о такой нежности как-то... грубо и неправильно. Чем сильнее чувства, тем тише слова. Поэтому она переходит на шёпот, потому что вся её нежность предназначена только одному человеку, и только он должен её слышать.
- Твоя, твоя... твоя, - вторила Нэду Хоуп, прикрыв глаза и поглаживая любимого по волосам, - Любимый...

А раньше она часто смотрела на ночное небо, ожидая падающую звезду, чтобы загадать своё самое заветное желание. Сейчас в этом уже не было необходимости, потому что её желание сбылось. Её желание идёт рядом с ней, держит её за руку, согревает улыбкой. Она знала, что счастье - это просто, но вряд ли могла бы представить, что оно может быть настолько необъятно. Губы расплывались в улыбке сами собой, а она уже и не пыталась скрыть её - пусть весь мир видит, что она счастлива. Что она счастлива с этим мужчиной - что держит её за руку, что следует за ней по пятам до самого её крыльца. Он не хочет уходить. Она его и не отпустит.
Как удивительно тих он сегодня. Даже... робок? Было немного непривычно видеть неизменно живого и активного рокера в столь скованном состоянии. Будто он ещё в чём-то сомневается. Будто есть ещё что-то, что останавливает его. Будто он ещё не уверен, что всё пойдёт так, как он хочет.
Для Хоуп всё это было сплошным безумием, собственно, как и её отношения с Нэдом в принципе - с самого первого свидания до сегодняшних танцев на закрытой веранде. Вся стройная система её правил и устоев под его взглядом распадалась, растворялась в его улыбке, девушка забывала обо всём и лишь слепо шла на поводу собственных чувств. Она позволяла ему куда больше, чем могла бы позволить кому-либо другому. Но он никогда не был кем-то другим, он никогда не был одним из многих, он как-то сразу стал тем, единственным, который дороже всего и которому можно отдать всю себя, точно зная, что он никогда не причинит тебе вреда.
Она хотела быть с ним. Хотела провести с ним не только эту ночь, но и всю оставшуюся жизнь. В глубине души, пожалуй, она боялась. Боялась, что, если отпустит его сегодня, он снова исчезнет. Что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что она просто заснула на середине не очень интересного фильма и видит фантастический сон, в котором у неё есть всё, а главное - у неё есть он. Что ждёт её завтра? Хоуп надеялась, что Он.
Только оказавшись у собственной двери, Хоуп поняла, что не взяла с собой ключи. Как и тогда, четыре года назад, выскочила впопыхах, забыв всё на свете. Оставалось лишь надеяться, что предусмотрительная Мия вернула запасной ключ на его законное место. Выпустив руку Нэда из своей ладони, Хоуп на секунду замерла, чувствуя внезапно охвативший её холод. Она чуть не запаниковала, ей вдруг показалось, что он снова пропал, но вот его руки обняли её, прижали к себе, и сердечный ритм перестал бить тревогу, постепенно приходя в норму. Нужно было идти на веранду, за ключом, но она не могла сделать ни шагу. Или всё же могла?.. Было страшно, по-детски страшно ускользать из его объятий. Как будто она стояла на краю обрыва и лишний шаг мог грозить тем, что она сорвётся. И некому будет её подхватить.
Нужно идти за ключом, но она не могла сделать ни шагу. Она замерла в его объятиях, парализованная его поцелуями. Нужно идти за ключом... но, может, это не так обязательно, как она пытается себя убедить? Ведь она уходила последней, она не запирала дверь, значит...
Осторожно и плавно она шагнула вперёд, прислушиваясь к дыханию у себя за спиной. Он шагнул следом, и это придало ей сил. Хоуп сделала ещё шаг, протянула руку, повернула дверную ручку... не сдержала короткий смешок.
- Никогда не оставляла... - скорее, самой себе, чем Нэду, поведала Хоуп, отпуская ручку, завороженно наблюдая за тем, как дверь приоткрывается от её несильного толчка. Всего несколько шагов, и они с Нэдом останутся по-настоящему вдвоём. И тогда, наверное, они вновь поменяются местами. Она будет мягкой и податливой, а он будет вести её за собой. Всего несколько шагов...
Она сделала шаг, замерла, сердце вновь понеслось вскачь, Хоуп затаила дыхание, выжидая, прислушиваясь. Нэд был рядом, она чувствовала его руки, его поцелуи, его дыхание, он так близко, он никуда не уйдёт, он... ждёт её приглашения. Неужели он думает, что она может оставить его сейчас?
Хоуп накрыла его руки своими ладонями, переплетя их пальцы, после осторожно развела руки Нэда в стороны, выскальзывая из его объятий, делая новый шаг уже самостоятельно. Она отпустила его руки. Сделала ещё шаг. Выдохнула. Ещё шаг... Не перенеся вес на выставленную вперёд ногу, Уилсон подалась назад, резко развернулась, оказавшись к Нэду лицом.
- Я обещала тебе танго, - тихо сказала она, заглядывая любимому в глаза, несмело улыбаясь, - Его придумала Мия. Знаешь, когда?
Щёки смущённо порозовели, руки принялись рассеянно крутить галстук Эрскина.
- Наше первое свидание, - ей нет нужды спрашивать, помнит ли он его, - Ты провожал меня домой. Я делала свой последний кадр... ты плохо вышел, мы переснимали его... до самой двери.
Она смутилась ещё больше, но это не помешало ей мечтательно улыбнуться вспоминая то волшебное время. Она отступила на шаг от Нэда, не отпуская галстук.
- Это Мия и назвала танго втроём, - сделав очередной глубокий вдох, продолжила Хоуп. Она застыла в проёме двери, на вытянутой руке перед собой держа Эрскина за галстук. Вряд ли он задумает сбежать сейчас, но она не готова была отпускать его даже на секунду. Хоуп обернула галстук вокруг своего кулачка один раз, чуть согнула руку, вынуждая Нэда сделать шажок вперёд.
- Ты, - ещё один оборот, ещё один шаг, - Я...
С новым оборотом Нэд оказался совсем рядом, всё так же, за галстук, Уилсон притянула его к лицо к своему, её губы застыли в одном сантиметре от его.
- И супер-клей на наших губах, - выдохнула она, дёргая его на себя в последний раз. Кулачок с намотанным на него галстуком подрагивал, но упрямо не разжимался, вторая рука оказалась у Нэда на плече, после - на затылке, взъерошивая любимому волосы, опускаясь обратно на плечо, пытаясь любыми способами удержать хозяйку на ногах, пока она не думает ни о чём, кроме любимого, его горячего дыхания, его требовательных губ, его сильных рук, которые уже не отпустят её, сколько бы шагов она не сделала. Один шаг, второй, третий, - они пересекли заветную черту. Девушка на секунду перестаёт отступать, подаётся вперёд, вынуждая Нэда податься назад, его спина толкает дверь - она захлопывается. Свободная от галстука рука на автомате щёлкает замком - последняя правильная вещь, которую Хоуп Уилсон успела осознать. Пальцы вцепляются в его рубашку сбоку, ноги делают новый шаг назад. Станцуем танго, мистер Эрскин?

 Отправлено: 11.10.14 17:14. Заголовок: we're coming hom..

we're coming home,
we'll write it down,
we'll write it all down

Эдди был тих, потому что этот момент хотел запомнить до каждой мелочи, но, замерев и обжигая Хоуп своим дыханием, он не думал ни о чем. Стоило девушке шагнуть к двери, и Эдмунд тоже делал шаг, а его руки на ее животе скользили выше, лишь бы не отпустить, лишь бы не потерять... Эта женщина принадлежала ему, и для нее он станет всем. Но он был тих, и ему нужно было ее одобрение, потому что однажды... однажды он обошелся с ней не очень хорошо, внезапно став слишком требовательным: пьяно шатаясь, он лез ей под платье и, обдавая ее запахам выпитого, тыкался губами в шею, и это был не самый приятный вечер в жизни Хоуп, а Эрскину до сих пор было стыдно - да, до сих пор, потому что ни с одной женщиной нельзя обращаться грубо, а уж с такой, как Хоуп - и подавно. Она выше грязных приставаний. Она лучше. Она самая.
Желания в Эрскине было через край, но Эд, гонимый своими воспоминаниями, еще пытался его немножко обуздать. Что бы отдаться ему с головой уже через минуту, лишь бы Хоуп своего мужчину не отпустила. Но не отпустит же, нет. Больше никогда не отпустит.
А дверь оказалась незаперта, - девушка лишь тихонько толкнула ее, повернув ручку, и она отворилась. Эрскин услышал тихий смешок Уилсон, с трудом улыбнулся сам, потому что уже плохо соображал и изо всех сил сдерживал себя - не натвори глупостей, Нэд, не испорти самый чудесный момент! Эдди успел легко поцеловать плечико девушки, прежде чем она перехватила его руки на своей талии и развела их в стороны, хитро выскользнув из объятий. Но она не уйдет, на этот раз ей не скрыться от него за дверью ее дома, потому что любовь позволит Эрскину выкрасть Хоуп из-под любых замков. Эдмунд подался вперед, одной рукой придерживая дверь, что бы она не закрылась, а другой облокотившись о косяк, когда девушка развернулась к Эдди и поймала ручками его галстук. Несмелая улыбка обещала куда больше, чем могло показаться, Нэд с удовольствием понял, что наступает тот самый момент, когда его девочка становится смелой и решительный, и ему эти моменты нравились безумно, поэтому он, насколько мог, затаил дыхание, и покорно, насколько мог, ждал ее вердикта.
Он и правда казался робким - но это пока. В его песнях тоже были моменты, когда музыка ненадолго затихала, что бы сразу после грохнуть с такой силой, что гитарные рифы и стук ударных ошеломляли и отдавались в самое сердце.
Хоуп заговорила про танго. Эрскин хитро сузил глаза, вслушиваясь в объяснения и шагая вперед, когда это требовалось, и склоняясь к Хоуп, когда она, легонько дергая за галстук, притягивала его лицо к своему. Так вот что это значило - танго втроем. Кажется, только что Эрскин нашел название для своего любимого танца.
И какая Хоуп!
Какая решительность мелькает в ее глазах, контрастируя с ее милой, застенчивой улыбкой! Эрскин больше всего на свете любит в ней ее прекрасную двойственность, о которой, похоже, известно только ему. О, милая! Пара сантиметров до ее губ - расстояние, когда его сердце екает и предательски выдает волнение, которым он объят. Пара сантиметров - последнее расстояние между Нэдом и Хоуп, потому что в следующее мгновение их губы соединяются в поцелуе, и Эд знает: у них с любимой все случится, сейчас, сегодня.
Отпустив дверь, Эрскин обнимает Хоуп, его руки оказываются на ее пояснице, когда девушка, чуть толкнув его назад, прижимает Эрскина к закрывшейся двери. Щелчок замка, и...
Танго - танец страсти. А в танце должен вести мужчина. И Нэд отпускает все свои сомнения. Все свои мысли вообще, кроме одной: Хоуп - его, его, его. Пока длится ее поцелуй, он успевает стянуть с собственных плеч подтяжки, а потом подхватывает девушку на руки, не переставая дарить своей единственной новые и новые поцелуи. Она - его, и ничто и никто им не помешает, никто не отнимет ее, и она не исчезнет.
- Не потеряй голову, Уислон! - хитрая усмешка хитрого рокера. Его глаза полны страсти, - Я был рожден для этого танца.
Два шага до тумбочки - второй раз с нее летят все вещи, но не потому, что ее задели, а потому, что Нэд широким жестом сбрасывает их на пол - книжки, заколки, ключи, плюшевого медведя, - все, что там было, потому что на тумбочку он усаживает Хоуп.
Не забывай, Эдмунд - нежным, с ней нужно быть сильным, требовательным, это твоя очередь быть решительным, но всегда - нежным. И пусть руки дрожат, зато они, наконец, добрались до ножек Хоуп - оказались на ее бедрах. И нет сил справляться со страстью, но сердечко Хоуп тоже оказалось в ее огне, а, значит, нужно спасти его от жара ласками.
Нэд всегда этого хотел - без зазрения совести, смело и уверенно, гладить ее ножки, сводившие его с ума с их первой встречи, стоило только увидеть их под юбкой зеленого с желтыми цветами платья. Он мечтал добраться до них, и даже когда был пьян - первым, к чему потянулись его руки, были ее ножки. В счастливых снах, которые снились Эрскину про Хоуп, он не боялся ничего, и ей нравилось, когда он клал свою ладонь на ее колено. Эд мечтал о том дне, когда сон станет явью. А потом запрещал себе мечтать об этом. А потом мечтал снова и снова. Мечтал терять ее обувь - скидывать ее туфельки на пол, терять собственную обувь, помогая стащить ботинок с одной ноги другой, едва дыша, целовать шею девушки, ее тонкие ключицы, прижиматься к ней всей своей душой. И знать - ей это надо, каждое его прикосновение, она угадывает его заранее, ловит, едва Эдмунд тянется к девушке, и это прекрасно и запредельно. Ничего больше не надо - Эдди забыл, как его зовут. Есть только мужчина, женщина и их любовь.
Оставляя Хоуп справляться с его галстуком, сослужившим свою добрую службу (может быть, поэтому галстуки так нравятся женщинам - за них можно ухватиться пальчиками и заставить своего возлюбленного сладко страдать от жаркой страсти?), Нэд дрожащими руками расстегивал пуговицы на своей рубашке, что бы, как только он справился, скинуть ее с себя и, придвинувшись к девушке, обхватить ее щеки своими ладонями и целовать, целовать, больше и больше, и все-равно понимать - этого недостаточно, и никогда не будет достаточно, потому что Хоуп невозможно пресытиться, она переворачивает его душу, его мир, и ему нравится жить в этом восхитительном калейдоскопе, узоры которого завораживают и никогда не повторяются. Он мог бы давно жить в этих ярких красках, если бы ему хватило еще десяти минут, но там, в прошлом, он был другой, неправильный, он бы не понял главного, так ясно, как понял это сейчас. Хоуп - его судьба, восхитительная девушка для того, кто может все-все-все исправить - все обиды и печали, все расставания, расстояния и недомолвки. Все растворяется в их любви. И Эдмунд тоже тонет.
И почему на Хоуп еще так много одежды? Это твое упущение, Эрскин! Красное платье - идеально для танго, но для танго втроем нужны обнаженные души.
Тяжело дыша, взъерошенный, Нэд всего на мгновение забывает о поцелуях - потому что он заглядывает в бездонные глаза его Уилсон, потому что касается своим носом ее щеки, потому что губы близки, но их обжигает дыхание, а не прикосновения. Есть всего одно мгновение на мизерную передышку, пока Нэд торопливо находит замочек молнии на платье Хоуп - у ворота на спине.
- Слава богу, не пуговицы! - выдыхает Нэд, для которого это настоящее спасение - он не может больше ждать. Резкое движение рук вниз - и молния расстегивается, тугое платье больше не сковывает движения, и - как это, когда у тебя сносит голову, а потом будто сносит ее второй раз, такое вообще возможно? - пальцы Нэда оказываются на обнаженной спине Хоуп.
Боже мой, это его Хоуп! Всегда казавшаяся ему невесомым ангелочком, доброй музой, счастливым сном - она в его объятьях, и он может позволить себе все, что хочет, и это ее нежная кожа под его ладонями, и это ее дыхание на его губах, это ее молчаливая просьба - ну же, почему ты остановился, в нашем танго должны быть поцелуи! Боже, он всегда считал ее красивой, но какая... какая она в этот момент! Руки скользят вверх, на ее плечи, помогая девушке высвободиться от платья. Красный - цвет страсти.
- Наверх, да-да, наверх... - спальня выше, на втором этаже, Эрскин помнит, как однажды уже относил девушку туда на руках - в день их примирения, когда она заснула на диванчике, прикорнув к плечу Нэда. Ему нужно было остаться с ней, прилечь рядом, обнять, что бы она проснулась и увидела его... Уже тогда ей нужны были его объятья, она почти-почти ничего не боялась... А вечер после поездки в Берни? Он мог остаться еще тогда, его влекло к Хоуп, он чувствовал их единение в тот тихий вечер, но Эдди остановился у самого порога, не решаясь проследовать за ней... на чай... Ему следовало бы наплевать на все и поцеловать ее, когда она болела, когда ее ножки покоились на его коленях, когда ее близость будила в нем страсть... Ему нужно было... Да какая разница? Никогда - слышите, никогда! - не поздно исправить свои ошибки и показать то, как сильна любовь.
Долгий поцелуй, и Нэд, обхватив девушку за бедра, поднимает ее с тумбочки и идет к лестнице, что бы добраться до спальни. Хоуп слишком хороша, слишком красива, что бы все произошло спонтанно, но без еще одного ее поцелуя он не справиться с собой - просто не дойдет.
Они остановились на середине лестнице, Эрскин прижал девушку к стене и, наконец-то, полностью освободил ее от надоевшего платья. Оно, конечно, очень красивое, но без него Хоуп такая... такая... как называется, когда дыхание перехватило, и вдруг как-будто перехватывает второй раз?
- Бейб... - вырывается у Эрскина, но не медли же, идиот!
Прижавшись к любимой женщине всем телом, Нэд перехватил ее руки и развел их в стороны, целуя без остановки ее губы, щеки, - как безумный. А ему все мало, и он готов спустится ниже, встав на одно колено, что бы оставить поцелуи на ее гладкой коже, снова на мгновение прижаться к ее животу. Как безумный. Без ума от лучшей женщины на Земле, его восхитительной, самой нежной чаровницы, незабвенной, немыслимой, невероятной Хоуп Уилсон.
Как они преодолели оставшуюся половину лестницы... Девушка снова оказалась на руках у Нэда, и он дал волю поцелуям - про то, что на его губе свежая царапина, он забыл еще после признания Хоуп на танцплощадке, а сейчас он и не хотел помнить ничего более - только Хоуп.
Нужна. Нужна. Нужна. Очередной поворот калейдоскопа. Счастье.
Тихий скрип двери, что закрылась за ними в спальню.

 Отправлено: 11.10.14 23:32. Заголовок: Как стремительно мож..

Как стремительно может меняться точка зрения на одни и те же вещи по прошествии времени. Когда их отношения только начинались, всё казалось Хоуп... слишком. Слишком быстро, слишком близко, слишком сильно, слишком долго, слишком больно, - три встречи пронеслись как будто за несколько секунд, оставили массу недосказанности, сомнений и сожалений, но главное - надежду, что это не конец. Что у них ещё будет свой второй шанс, когда всё снова будет слишком - но это не будет пугать или останавливать. Воспоминания прошлого ещё преследовали Хоуп, давние чувства не давали покоя, дышали в затылок и подгоняли девушку вперёд. Щёлкая замком, он не чувствовала, что всё происходит слишком быстро. Теперь её преследовало другое слово - недостаточно.
Он недостаточно близко, и она прижимается к нему, пока его руки стягивают собственные подтяжки вместо того, чтобы обнимать свою единственную. Рука с галстуком тянет на себя и не даёт ему отстраниться, пусть девушка и знает, что он никуда не собирается. В эту ночь он останется с ней. Чтобы провести с любимой остаток своей жизни. Он подхватывает её на руки, а она снова чувствует себя такой маленькой и незначительной, потерявшейся в объятиях своего мужчины, но не сбившейся с пути - на жар его сердца.
- Не переживай, Эрскин, - хрипло откликается она, копируя его усмешку, - Я быстро учусь.
Пусть это и было непривычно, ведь свою жизнь она посвятила обучению других. Маленьких и наивных, добрых и смешных, её любимых и таких чудесных... Но сегодня она сбросила привычную роль так же, как Нэд сбросил все вещи с её тумбочки. Это должно было её отвлечь, но она лишь сделала галочку где-то на краю сознания, что надо бы убраться, как-нибудь потом... как-нибудь, когда ей будет до этого дело... да и вообще до чего-нибудь, кроме мужчины перед ней. Сегодня он - её учитель, он покажет ей, как правильно танцуют танго, он научит, как правильно любить его. Она вся - сплошные чувства и ни единой лишней мысли. Она ловит каждое его движение, вторит каждому вдоху, тонет в каждом поцелуе. Гладит свободной от галстука рукой по щеке, по шее, взъерошивает волосы, сжимает кулачок, пока он дарит ей свои поцелуи, ласкает её ножки и обжигает дыханием ключицы. Ей сложно делать глубокие вдохи, всё время кажется, что она тратит на них слишком много времени, теряет драгоценные секунды близости с Ним. Целуй меня, милый. Не смей останавливаться.
Он принялся расстёгивать рубашку, значит, пришла пора освободить его и от галстука. Но тратить время на разматывание его, туго намотанного на её ладонь? Второй рукой девушка дёрнула петлю и с панической торопливостью стала вытаскивать из неё свободный конец галстука. Всё происходит недостаточно быстро, опять недостаточно.
Вот он снова рядом, снова целует её, а она кончиками дрожащих пальцев исследует его торс, пока ещё осторожно и немного пугливо скользит ими выше, выше, застывает на шее - несколько мгновений, и вниз на грудь Эрскина устремляются уже её ладони. И пусть руки дрожат, а на одну ладонь всё ещё намотан галстук, она слышит его сердце. Оно отбивает бешеный ритм, так же, как и её собственное.
Как же долго мы к этому шли, милый. Сколько всего пережили. Я вижу в твоих глазах всю нашу историю, такую короткую, но такую насыщенную событиями. В ней было всё: и смех, и слёзы, и радость встречи, и боль потери, и томительное ожидание, и долгожданное воссоединение. Лишь одного было недостаточно - поцелуев. Так давай же восполним это досадное упущение. Теперь их всегда должно быть в достатке, но никогда - достаточно.
Замечание про пуговицы вызывает у девушки смех - тихий, прерываемый тяжёлыми вдохами и выдохами, а потом она затихает, не в силах шевельнуться, потому что его пальцы на её спине парализуют. Приходится отпустить его, чтобы послушно скинуть лямки платья, но тут же, выгнув спину, прижаться к любимому вновь. Чтобы последовать его примеру и ладошками исследовать его спину. Чтобы босыми пальчиками ног гладить его голень, упираться пяткой ему под коленку, сминая ткань его брюк.
- Второй этаж, - выдыхает она, а Нэд почти сразу с ней соглашается. Ведь это особенная ночь, и было бы не слишком верно провести её в коридоре, среди разбросанных вещей. Хотя, конечно, есть ли разница где, если всё, что волнует девушку - это с кем. А за ним она готова следовать куда угодно. Особенно если он обеспечит ей перевозку на своих руках. В пути она не прекращает его целовать - в шею, в щёку, в висок - он так близко, а ей опять этого недостаточно.
Лишившись платья, Хоуп на несколько секунд почувствовала себя беззащитной, смущённой, недостаточно красивой... она замерла, вжимаясь в стену, прижав руки к груди, будто стараясь прикрыться, спрятаться от внимательного взгляда любимого. Но его "бейб" рушит все её сомнения, потому что оно полно любви и нежности, а значит нет смысла бояться или стесняться. Для него - она самая красивая на свете, а что ещё ей нужно?
- Да, - шепчет она на случай, если у него тоже остались какие-то сомнения. Да, милый, да, я вся твоя, я всё сделаю для тебя, отдам всю себя, лишь бы ты был рядом. Лишь бы прижимал меня к себе, как сейчас. Лишь бы целовал, как сейчас. Лишь бы любил, как сейчас. Она позволила ему развести в стороны её руки, позволила целовать её, отвечая на каждое прикосновение, целуя в ответ, делая редкие вдохи и ещё более редкие выдохи.
Когда он опустился перед ней на колено, она запрокинула голову и вцепилась руками в стену, потому что, лишившись его поддержки, сама готова была упасть. Петли галстука на ладони распускались одна за одной, но девушка успела зажать его в руке до того, как он упал окончательно. Перехватив его двумя руками, Хоуп накинула галстук на шею Нэда, вынуждая его подняться, прижаться к ней, поцеловать её, ещё сильнее, ещё глубже, будто это их последняя возможность быть так близко. Хотя, это лишь начало.
Не цепляясь больше за галстук, достаточно послуживший девушке и её желаниям, пальчики Хоуп снова заскользили по торсу любимого. Ниже, ниже, пока не оказались на ремне его брюк. Здесь они замерли, смущение боролось с нетерпением, это было непривычное состояние, но Уилсон знала, что Нэд её не осудит. Ведь он чувствует то же самое - жар, который потушит только близость любимого. Но ей нужен ещё один его поцелуй, чтобы решиться и перехватить инициативу. Ремень полетел на ступени следом за галстуком, теперь Нэд отступал, а Хоуп тянулась следом, ступая босыми ступнями по его штанине, оставляя брюки на лестнице в одиночестве. Последний шажок, и она отпихивает их ножкой куда-то в сторону, потому что они мешали ей преследовать Нэда. Но разве не кончилась её пора быть главной?
Она снова у него на руках, и это самое любимое её место. Прижимаясь к нему, она отвечает на его поцелуи, дарит ласковые прикосновения, восхищается талантливым партнёром. Такое танго она не прочь повторить. И не раз.
Ножка закрывает за ними дверь спальни.